Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

Эти слова еще пуще задели Насреддина Афанди. Он и сын его спешились и отправились дальше, ведя осла на поводу. Но и тут зеваки не оставили Афанди в покое. Они насмехались:

— Глядите-ка на Афанди, он идет пешком и сыночка мучает! Ну не осел ли он после этого, а?

Тут Афанди, бросив повод и ткнув осла в бок ногой, в сердцах сказал:

— Возьмите осла себе! Я вижу, без него мне будет спокойнее![369]

554. Лучший способ

Однажды Анастратин сложил печь. Узнали про то соседи, пришли к ходже и стали его работу корить. Каждому что-нибудь было не так. Один говорил, что дверца должна смотреть на восток, другой — что на запад, третий — что на юг. Ни одному не понравилось, как сделал Анастратин.

Раздосадованный ходжа развалил печь и соорудил новую, на колесах. Пришли соседи опять посмотреть на его работу и снова стали его упрекать, что дверца смотрит не туда, куда надо.

— Она должна быть вот здесь, — сказал один.

— Постой-ка, — тотчас ответил Анастратин.

И стал поворачивать печь на колесах, пока дверца не оказалась там, где хотелось соседу.

Но другой возразил:

— Нет, дверца должна смотреть вон куда.

Анастратин тотчас повернул печь, и второй сосед тоже остался доволен.

Так он ублажил всех и сам себе сказал:

— Вот лучший способ угодить самым разным людям — и себе самому[370].

555. Все невпопад

Шел однажды Насреддин по дороге, навстречу ему похоронная процессия.

— Успехов вам и счастливого пути! — приветствовал их Насреддин.

Люди разозлились на него, как следует поколотили и вразумили, что так не приветствуют. Приветствовать надо вот как — воздеть руки к небу и сказать: «Упокой, господи, душу усопшего!»

Насреддин намотал себе это на ус и пошел дальше. Навстречу ему люди с песнями и танцами. Он их увидел, воздел руки к небу и произнес заупокойное пожелание. Тут опять его поколотили и стали объяснять, что, когда видишь свадьбу, надо не молиться заупокой, а танцевать и петь. Ходжа и это намотал себе на ус.

Встретился ему по дороге охотник. Он как раз подстерегал зайца. Насреддин принялся петь и танцевать — так разошелся, что спугнул зайца. Охотник налетел на него, надавал тумаков и втолковал ему, что идти надо на цыпочках, то пригибаясь, то распрямляясь.

Насреддин и это запомнил.

Пошел он дальше, увидел пастуха с овцами. Насреддин стал подбираться к нему крадучись, на цыпочках, то пригнется, то разогнется. Овцы испугались его и разбежались. А пастух тоже всыпал ему как следует[371].

556. Излишняя щепетильность

Шел как-то ходжа Насреддин по дороге и нашел мертвую курицу. Он тут же подобрал ее, принес домой, ощипал, зажарил и подал на стол.

— Ходжа! — закричали все присутствовавшие. — Эта курица нечиста, ведь она погибла не от человеческой руки.

— Глупцы! — ответил ходжа. — Неужели она нечиста из-за того, что ее убил Аллах, а не один из вас?[372].

557. Дочь беременна

Отправился Эпенди на базар продавать корову. Долго водил он ее по базару, но никак не мог продать. Повстречался с ним его друг и спрашивает:

— Что, Эпенди, продаешь корову?

— С утра хожу, уже надоело, а покупателей все нет, — отвечает Эпенди.

Тогда друг стал кричать во все горло:

— Эй, продается прекрасная корова, стельная, на шестом месяце!

И тут же нашелся человек, который купил корову. Удивился этому Эпенди, поблагодарил друга и отправился домой.

А дома у него оказались свахи.

— Женщины, зачем затягивать разговор, — сказал он. — Я сообщу вам все в двух словах: девушка породистая, беременна, на шестом месяце...

Не успел Эпенди закончить своих слов, как свахи, переглянувшись, выскочили за дверь[373].

558. Как нужно есть урюк

Насреддин Афанди принес с базара урюк и уселся вместе с женой его есть. Увидев, что муж проглатывает плоды вместе с косточкой, жена начала ворчать:

— Что вы, из голодного края, что ли, приехали? Надо косточки оставлять.

Афанди сказал:

— Продавец урюка поумнее тебя. Если бы нужно было есть урюк без косточек, то он продавал бы косточки отдельно[374].

559. Невежа поучает учителя

Однажды султан пригласил к себе наиболее почитаемых людей. Среди них был, конечно же, и ходжа, который явился в сопровождении своего ученика. Султан встретил Насреддина с большим почетом и преподнес ему яблоко. Ходжа поблагодарил повелителя и тут же откусил кусочек. Ученик отвел его в сторону и прошептал:

— Как ты можешь так невежливо себя вести? Если султан дарит тебе яблоко, то съедать его тут же нельзя.

— Разве неприлично есть на глазах у султана?

— Конечно, ты должен был спрятать яблоко у себя на груди.

Вскоре после этого гостей пригласили отужинать. Султан усадил ходжу рядом с собой и, желая показать ему свое расположение, собственноручно отрезал кусок кролика, полил его простоквашей и поставил угощение перед гостем. Тот, недолго думая, вывернул все содержимое блюда себе за пазуху.

— Что ты делаешь? — закричал возмущенный султан. — Как смеешь ты так непристойно себя вести?

— О мой султан, — ответил ходжа, — я поверил своему ученику, а он убеждал меня, что есть на твоих глазах неприлично.

560. Мулла Насреддин на дереве

Мулла Насреддин рубил топором сук, сидя на его конце. Прохожий сказал ему:

— Ты с ума сошел! Если ты отрубишь этот сук, то сам упадешь на землю.

Мулла Насреддин ответил:

— Иди прочь! Что ты знаешь? — И продолжал рубить.

Когда сук был перерублен, Насреддин вместе с ним упал на землю. Тут он вскочил и побежал вслед за прохожим, говоря:

— Оказывается, этот человек гадальщик, надо спросить у него, сколько я проживу[375].

561. А мулле Насреддину невдомек

Однажды решил мулла Насреддин продать своих ослов. Отобрал он семь ослов, сел на одного и поехал в город. Недалеко от городских ворот он обнаружил, что у него осталось только шесть ослов. Слез он с осла, пересчитал их, и оказалось, что их стало опять семь. Сел он снова на осла и поехал. Как только отъехал немного, то обнаружилось, что опять один осел пропал. Еще раз стал мулла Насреддин пересчитывать ослов. Так повторялось несколько раз.

Спросил муллу прохожий, почему тот идет пешком. И ответил мулла Насреддин:

— Как только я сяду на осла, их сразу становится шесть, а как слезу — семь.

Засмеялся прохожий и говорит:

— А ты сосчитай и того осла, на котором едешь верхом, их и будет семь[376].

562. Четыре