Вещий Олег - Павлищева Наталья Павловна
– Что ты сказал?! – Олег не мог поверить своим ушам. – Мне пророчествовали смерть от любимого коня, и я его забил. Фарси столько лет уже мертв, а я живу. Теперь ты говоришь то же самое о сыне?! Хочешь поссорить меня с Ингорем?! Я скорее тебя убью, чем его!
Лицо князя покрылось багровыми пятнами, он много лет слушал волхва, много лет советовался с ним, но никогда вестник богов не открывал ему тайны смерти, Олег уже и ждать перестал. А тут вдруг сам поведал да как!
– Лжешь! – Голос Олега хрипел.
Волхв угрюмо покачал головой:
– Я не боюсь смерти, княже. И не волен изменить что. А Фарси правильно забил, он тебе еще пригодится…
Олег не обратил внимания на слова о коне, его смутило другое – волхв предсказал смерть от руки сына и стоит на своем.
– Ты много лет меня не слушаешь… Не перечь, про сына не слушаешь. Я тебе говорил, что нельзя вложить в него свой ум, он сам должен до всего дойти?
– Говорил, – мрачно подтвердил князь. – Но я всегда хотел его защитить, оставить сильную богатую страну…
– Смог. Защищал, земли славянские собрал, за то тебе честь будет от всех после живущих, а вот от сына – нет. Ему уж немало лет, а он все во вторых ходит. И много вокруг наушников, что против подговаривают.
– А ты откуда знаешь? Откуда, здесь на горе сидючи?!
Волхв и отвечать не стал, только головой покачал.
Тяжело было Олегу после того разговора, понимал, что прав старец, да только умом понимал, а сердцем верить не хотел, что сын руку на него поднять сможет.
– Во вторых сидит! Я ли ему воли не давал? Сколько лет пытался не вмешиваться, все по другим племенам ходил, ему примучивал, ему дань собирал и в Царьград как воевода для него ходил, в Киеве оставив. И что? Пока за ним глаза нет, он не дело творит!
Олег не заметил, что разговаривает в ложнице сам с собой. И вдруг увидел прямо на стене силуэт волхва! Тот стоял, чуть насмешливо взирая на мечущегося князя из-под седых густых бровей.
– Ты?!
– Тише, князь, не ровен час услышат. Вот то-то и оно, что все за него решаешь столько лет.
– А что мне, после исправлять все?!
– Ты ли не ошибался? Мало исправлял?
– Правду говоришь, – опустил голову Олег. Тяжело было понимать, что старался для Ингоря, а тот иногда ненавидит. Почему? За что? Неужели так до власти рвется?
Волхв и без вопроса ответил:
– Не столько к власти, сколько самому все делать.
– Что мне делать, подскажи.
– Откройся сыну.
И договорить не успел волхв, взвился Олег:
– Нет! Столько лет скрывал! Нет!
Строгие глаза старца с горечью глядели на ученика, много сил в него вложил, многому научил. Вещим считают, в том волхва заслуга, умеет князь наперед все дела продумывать, это редко кому дано. Сам точно сын волхву стал, но не может его старец от одного защитить – от сыновней нелюбви. Ингорь давно своей очереди княжить ждет, хотя и слаб, надо бы Олегу допустить, чтобы беды не было, но тот все хотел вот еще это доделать, а потом это, а потом то… Теперь поздно, не все сказал старый волхв князю, знал он о тайных мыслях сыновьих, знал, что недолго осталось жить Олегу. Попробовал по-другому своего ученика защитить:
– Ты помнишь, Рюрик на родину ушел?
Олег вскинулся, даже отвечать не стал, только глаза спросили: «И мне туда же?» Но помолчал и другое ответил:
– У меня родина здесь, я без славянской земли себя не мыслю. Здесь умереть должен! А Ингорю волю дам. Хочет в третий раз идти на Абесгун, пусть идет. Только договор кончу с Византией и уйду, пусть сам дальше…
Снова покачал головой волхв:
– Не гоже то, князь, через хазар больше ходить не надобно, а с греками доделай, как сказал.
Дернулся Олег:
– Что? Ведаешь что? Про Абесгун?
– Ингоря к хазарам не пускай. Пусть воеводы идут. Все, боле ничего не скажу! – как отрезал и исчез. Олег знал, что бесполезно спрашивать, не скажет. Сидел, почти согнувшись, хорошо, никто не видел…
А волхв с болью смотрел на крупную фигуру своего ученика, пришел его конец, ничего тут не поделаешь, и так слишком много вестник богов сказал, слишком много…
Глава 47
По ночам киевляне с замиранием сердца вглядывались в небо. Они еще не забыли небесные всполохи, которые красовались в темноте, было это перед самым походом князя на греков. Тогда Вещий смог разгадать, что означало послание богов, а что теперь? На заход солнышка появилась яркая звезда, точно копье. Она не падала, но и не исчезала. По Киеву пошел ропот, что такой знак не к добру, грядет большая беда, кровопролитие. Знающие люди от греков говорили, что большой крови в городе не миновать. Тревожно ныли сердца киевских матерей, беспокойно сжимались при мысли о детях. Тяжело вздыхали старики, они не помнили таких звезд… Тревожные думы не оставляли и Вещего, потому приказал младшему князю из Киева без позволения ни ногой! Киев напряженно ждал беды…
Все произошло на охоте, куда вдруг позвал старший князь младшего. Ингорь был на Олега обижен, дружина ушла на Табаристан без него, князь все сделал, чтобы не отпустить сына. Объявил, что без него не сможет принять послов, которые должны вот-вот вернуться из Царьграда! Ингорь взбесился – нашел причину не пускать в поход! Дурные мысли полезли в голову и без советчиков, стало казаться, что князь просто не хочет его побед. Ведь у самого-то таких походов не было, ходил только всей скуфью, а он, Ингорь, вон как одной дружиной справился!
Охота не задалась, мало того, Олега подранил матерый секач, того убили, но ногу князя заливала кровь. Олег был уже немолод, это сказалось, пришлось не только прекратить охоту, но и позвать старого Олафа, чтоб справился с княжьей раной. Они выехали с малым числом челяди, потому в избе, куда привели Олега, были только втроем. Олаф перетянул ногу, приложил нужные травы, и кровь быстро затихла. Князь морщился, но вида, что больно, не подавал, сказывалась старая закалка.
Ингорь, не в силах сдержаться, снова завел разговор про Абесгун, стал выговаривать, что не дает ему князь воли, что это ему надобно Русью править… Олаф хотел сказать, что Русь надо было сначала собрать, но промолчал, не его дело князьям указывать, и продолжал перевязывать рану Олега.
– Я – князь, я, а не ты! – Голос младшего почти звенел, он, наконец, смог потребовать то, что давно хотел, смог сказать все, что столько лет обдумывал наедине с собой! – Мне Рюрик власть оставил, а не тебе! Я – сын Рюрика, а ты только мой наставник! Ты…
Как от удара, оглянулся на Ингоря Олег и увидел его расширенные глаза. Сын, не отрываясь, смотрел на большое пятно на бедре отца. Поняв его мысли, Олег усмехнулся, теперь уже нечего скрывать, теперь можно ответить правду, если спросит. Если… Не спросил, отвел взгляд, потом скосил еще дважды, но не спросил. Не будь рядом Олафа, Олег сам сказал бы то, чего так боялся Ингорь.
Княжич замер на полуслове, не договорил, лишь дернул плечом и вдруг вышел вон почти бегом. Олег решил поговорить с сыном вечером, но тот неожиданно уплыл в Ново Град, якобы навестить семью, Прекраса жила с девочками там в бывшем тереме Рюрика. Только был Ингорь мрачнее тучи, ни с кем говорить не хотел, ни на кого не глядел. Прекрасе, чтоб на глаза не попадалась, велел уйти в дальний терем, потом передумал и ушел туда сам. При себе оставил только ближних слуг.
Все затихло, как перед бурей.
Олег в Киеве залечил рану на ноге и вдруг стал тоже собираться в Ново Град к младшему князю. Никто не мог понять, что случилось, снова поползли слухи о беде, какую предвещала та копейная звезда в небе…
Ингорь метался по терему, скрипя зубами. То, что он увидел, объяснило все – и постоянную заботу князя о нем, и то, что столько лет до власти не допускал, и что всегда говорил, будто Стемид ему не соперник… При воспоминании о Стемиде Ингорю стало совсем плохо. Ведь тот настоящий правнук Гостомысла! Если сам Ингорь сын Олега, то прав у Стемида много больше, чем у него. Пока Олег жив, никто посягать на место Ингоря не посмеет, хотя и постарел князь, а боятся его по-прежнему. Но это пока жив Олег. А после его смерти? Тот же Стемид потребует себе Ново Град? Или вообще все? Как мог Олег пригреть такую змею за пазухой для Ингоря?! Вырастил, к себе приблизил…
