Монах - Мэтью Грегори Льюис
Она снова взглянула на распятие, взяла четки и, перебирая бусины, с жаром стала шептать молитвы.
Все чувства Лоренцо были потрясены, но шок уже прошел, и он смог подойти поближе к пленнице. Она услышала его шаги, радостно вскрикнула и уронила четки.
– Эй! Эй! – воскликнула она. – Кто там?
Попытка приподняться ей оказалась не по силам, она упала обратно на солому, и Лоренцо услышал лязг тяжелых цепей.
– Это ты, Камилла? – добавила пленница. – Ты наконец пришла? Ох! Давно пора! Я думала, ты бросила меня и я обречена умереть с голоду. Дай мне пить, Камилла, ради бога; я так слаба, что не могу подняться. Добрая Камилла, дай мне пить, не то я прямо сейчас умру…
Боясь, что удивление может оказаться губительным для изможденной пленницы, Лоренцо не знал, как обратиться к ней, и осторожно, мягко произнес:
– Это не Камилла.
– Кто же тогда? – отозвалась страдалица. – Может быть, Аликс или Виоланта… Я плохо вижу, не могу различить твои черты; но если ты хоть немного добрее волков или тигров, сжалься надо мной! Вот уже три дня я пропадаю без пищи. Ты принесла мне поесть? Или ты пришла лишь затем, чтобы узнать, как долго продлится моя агония?
– У меня другая цель, – ответил Лоренцо. – Я не посланец жестокой аббатисы. Я сострадаю вашим бедам и пришел освободить вас.
– Освободить? Я не ослышалась?
Она приподнялась с земли, опираясь на руки, и пристально посмотрела на пришельца.
– Великий боже! Это не иллюзия? Здесь – мужчина? Говорите же! Кто вы? Что привело вас сюда? Вы пришли, чтобы вернуть мне свободу, свет и жизнь? О! Говорите, говорите скорее, напрасная надежда убьет меня!
– Успокойтесь! – сказал Лоренцо ласково и сочувственно. – Настоятельница, на чью жестокость вы жалуетесь, уже заплатила за все причиненное ею зло, вам нечего бояться. Подождите лишь несколько минут, и вы обретете свободу и друзей, с которыми вас разлучили. Я вас не подведу. Дайте мне руку, и я отведу вас туда, где вам помогут прийти в себя.
– О да! Да! – вскричала пленница с восторгом. – Значит, Бог существует, и он справедлив! Вот счастье! Я снова вдохну свежий воздух, увижу славный солнечный свет! Бог благословит вас за милосердие! Незнакомец, я пойду за вами! Но вот это я должна забрать с собой, – добавила она, указав на сверток, который так и держала у груди. – С этим я расстаться не могу. Я покажу это людям, пусть поймут, как ужасны места, ложно именуемые домами божьими. Помогите мне встать, добрый человек, дайте руку! Вы видите, до чего меня довели, сил у меня почти не осталось… А теперь все хорошо!
Лоренцо нагнулся, чтобы поднять ее, и свет лампы озарил его лицо.
– Боже всемогущий! – ахнула пленница. – Возможно ли это? Этот взгляд! Эти черты!.. О да! Это, это…
Она протянула руки, чтобы обнять его, но истощенное тело не могло справиться с чувствами, переполнявшими ее сердце. Она потеряла сознание и упала снова на соломенную подстилку.
Последнее ее восклицание удивило Лоренцо. Ему показалось, что он уже слышал когда-то эти интонации, но где – припомнить не смог. Да и задумываться не было времени. Женщине срочно требовалась помощь, нужно было поскорее вынести ее из тюрьмы, но этому мешала прочная цепь, которой пленница была прикована к стене. К счастью, его природные силы удвоила спешка, и вскоре он сумел выдернуть скобу, к которой был прикреплен один конец цепи; затем, взяв пленницу на руки, он понес ее к лестнице, находя направление и по отсветам лампады, и по гомону женских голосов, доносящихся сверху. Он поднялся по ступенькам, еще две-три минуты – и он уже выбрался из люка.
Ожидая его возвращения, монахини совсем извелись от любопытства и тревоги. Они и удивились, и обрадовались, когда он неожиданно возник у железной решетки. Несчастное создание, которое юноша доставил из пещеры, вызвало всеобщее сочувствие. Пока сестры, в особенности Виргиния, хлопотали, стараясь привести спасенную в сознание, Лоренцо коротко рассказал им, что видел там, внизу. Потом он заметил, что смута, наверно, уже улеглась, и он теперь может безопасно препроводить их к друзьям и родным.
Всем хотелось покинуть склеп. Однако, чтобы избежать неприятных неожиданностей, сестры попросили Лоренцо сперва пройти по коридорам в одиночку, убедиться, что путь открыт. Хелена вызвалась довести его до входной лестницы, и они уже собрались идти, когда сразу из нескольких боковых проходов пробился яркий свет. Одновременно послышался быстро приближающийся звук шагов, причем сразу многих.
Монахини сильно испугались; они решили, что их убежище обнаружено и сейчас явятся убийцы. Почти все они, оставив бесчувственную больную, столпились вокруг Лоренцо, прося защиты. Только Виргиния, заботясь о другой, забыла о своей безопасности. Она уложила голову страдалицы себе на колени, смочила ей виски розовой эссенцией, растирала холодные руки, не замечая, как собственные ее слезы льются на бледное лицо.
Вскоре Лоренцо смог разогнать страхи сестер. Из коридоров гулко доносилось его имя, произносимое многими голосами, среди которых он различил голос герцога, – значит, эти люди искали его. Он сообщил эту новость монахиням, и те возликовали. А потом в склепе появились и герцог, и дон Рамирес, а за ними – слуги с факелами. Они рассказали, что толпа разогнана и беспорядки прекращены. Лоренцо коротко доложил о происшествии в пещере, разъяснил, что незнакомка крайне нуждается в медицинской помощи, и попросил герцога позаботиться о ней, а также обо всех монахинях и пансионерках.
– Что касается меня, – сказал он, – я должен еще кое-чем заняться здесь. Возьмите половину отряда, чтобы развести женщин по домам, а мне оставьте другую половину. Я хочу обследовать нижние уровни подземелья, обшарить все тайные закоулки склепов. Я не могу отдыхать, пока не удостоверюсь, что эта несчастная – единственная жертва суеверий, заключенная под этими сводами.
Герцог одобрил его рвение. Дон Рамирес предложил свою помощь в расследовании, Лоренцо ее охотно принял. Монахини, выразив признательность спасителям, покинули склеп, предводимые его дядей; Виргиния попросила, чтобы незнакомку оставили на ее попечение, и пообещала Лоренцо, что даст знать, когда та достаточно поправится и сможет принять его.
По правде говоря, девушка заботилась не столько о пленнице или о Лоренцо, сколько о себе. Она успела убедиться, что юноша учтив, доброжелателен, и бесстрашие его сочетается с чувствительностью. Ей захотелось поддержать знакомство с ним; и раз уж он проявил сочувствие к освобожденной пленнице, она надеялась, проявив внимание к жертве, подняться выше в его мнении.
Она могла бы и не беспокоиться об этом. Лоренцо уже заметил и оценил
