Позолоченная лилия. Лили Сафра. Становление одной из самых богатых вдов мира - Isabel Vincent
Сегодня Мария Консуэло покоится на католическом кладбище, примыкающем к старому еврейскому захоронению в Каху. Ее останки покоятся в склепе в многоэтажной башне - гениальная попытка директоров кладбища вместить как можно больше людей.
Несмотря на всю ее тяжелую работу в Ponto Frio, мало кто из топ-менеджеров компании присутствовал на ее похоронах или поминальной мессе в Рио-де-Жанейро. Только старый бухгалтер Ponto Frio Адемар Тротте, ныне пожилой человек, управляющий собственной фирмой на мрачной Авениде Венесуэла напротив здания федеральной полиции в центре Рио, присутствовал на похоронах вместе с Конрадо Груенбаумом, старым адвокатом Альфредо.
После смерти Марии Консуэло Конрадо остался последним представителем старой гвардии в Ponto Frio. Альфредо привел его в компанию в 1957 году. Сейчас ему далеко за семьдесят, Конрадо - худой, жилистый и элегантный мужчина, бронзовый от времени, которое он проводит на пляже возле своего дома в Рио. Он является директором Ассоциации владельцев магазинов Рио, влиятельной местной бизнес-группы, расположенной в нескольких кварталах от первого магазина Ponto Frio на Руа Уругуаяна, который сегодня занимает почти целый квартал города рядом с оживленным старым арабским рынком.
Когда я брал у него интервью в 2008 году, Конрадо отказался отвечать на вопросы об Альфредо или о Ponto Frio, где он по-прежнему работал несколько дней в неделю. Когда я спросил его о смерти Альфредо и о версии событий, которую он рассказал полиции 25 августа 1969 года, Конрадо улыбнулся и ответил на все вопросы одинаково: "Это не для протокола", - повторял он. "Я не могу сказать".
А вот Вере Чвидченко, секретарю Альфредо в 1960-е годы, напротив, было что рассказать. Впервые за более чем четыре десятилетия она рассказала о своем визите в офис коронера на следующий день после смерти Альфредо. "Я никогда не верила, что Фред совершил самоубийство, - сказала Вера в интервью в своем офисе в Рио. Похоже, не верил и коронер, который не обнаружил на его руках следов пороха и сказал Вере, что если Альфредо и совершил самоубийство, то выстрелы, вошедшие в его грудную клетку, могли быть сделаны только левой рукой. Но где-то по дороге в полицейский участок, или в офис коронера, или и туда, и туда деньги перешли из рук в руки, сказала Вера.
Вскоре после смерти Альфредо Вера ушла из Ponto Frio, чтобы изучать право. По ее словам, она разочаровалась в компании после того, как ее директор Джеральдо Маттос заставил ее подписать договор на покупку здания, которое она приобрела по поручению Альфредо в центре Рио. Альфредо, который вложил деньги, попросил ее оформить сделку на свое имя для уплаты налогов. "Конечно, я могла бы потребовать большие деньги, чтобы отдать здание после его смерти, но я ничего не просила", - говорит Вера, которая до сих пор работает старшим партнером в юридической фирме в центре города. "Мне просто было совершенно не по душе все, что они сделали с компанией после смерти Фреда. Я не хотела больше участвовать в этом".
Но Вера не держит зла на Лили и благодарна за флаконы духов, которые Лили дарит ей каждый раз, когда приезжает в Бразилию с визитом, что случается не так уж часто.
В конце концов, даже у Жеральдо Маттоса не хватило духу принять нового Понто Фрио. Жеральдо, которого после смерти Альфредо вызвали на встречу с Эдмондом в Женеву, не понравилось то, что он увидел. Встречи проходили в зале заседаний Банка развития торговли Эдмонда Сафры. Эдмонд сидел рядом со шредером и в присутствии Жеральдо регулярно уничтожал свои записки, адресованные бразильской компании.
Хотя однажды он пообещал Альфредо, что останется в компании, пока Карлосу не исполнится двадцать один год, Жеральдо подал прошение об отставке Лили и Эдмону в Женеве в марте 1974 года, менее чем через пять лет после смерти Альфредо. "Это моя последняя поездка в Женеву", - написал он в меню авиакомпании, которое его дочь Соня нашла среди его старых бумаг после его смерти. "Это решающий момент в моей жизни. Я считаю, что то, что я должен был сделать, я сделал. Я хочу продолжать быть успешным и создать что-то для своих детей".
Лили назвала Джеральдо своим "вором-директором", потому что он придержал акции на несколько миллионов долларов, которые Альфредо передал ему, когда находился в состоянии эйфории. Семья Джеральдо отрицала, что это было именно так, но признала, что после смерти Альфредо часть его работы заключалась в том, чтобы переводить прибыль компании в оффшор на счет, который контролировала его вдова.
"Мой отец управлял Ponto Frio после смерти Фреда, но новые владельцы плохо с ним обращались", - говорит дочь Джеральдо Соня.
На 5 миллионов долларов, которые ему удалось получить от компании после увольнения, Жеральдо, лысеющий, грузный руководитель с идеально подстриженными усами, открыл в Рио собственную небольшую сеть магазинов бытовой техники. Хотя несколько лет он преуспевал, он продал фирму бизнесмену, который, как он не знал, был связан с Эдмондом Сафра. Бизнесмен отказался платить, и Жеральдо провел остаток жизни в дорогостоящих судебных разбирательствах. Он так и не рассказал своей семье о том, что потерял все; они узнали об этом после его смерти, когда им пришлось выплатить десятки тысяч долларов за оставшиеся судебные издержки.
Лауринда Соарес Наварро тоже чувствует, что потеряла все после смерти своего любимого босса. Хотя Лили попросила бывшую домработницу Альфредо сопровождать ее в Лондон, Лауринда вежливо отказалась. Ей нужно было заботиться о двух своих сыновьях, Адилсоне и Адемире. Но через несколько лет после смерти Альфредо Лауринда потеряла Адемира от пули киллера - жертву насилия, связанного с наркотиками, которое теперь регулярно проносится по кишащим фавелам Рио-де-Жанейро. Сегодня Лауринда, которая недавно ушла на пенсию с работы уборщицы в Католическом университете Рио-де-Жанейро, живет одна в небольшой квартире на окраине Рио-де-Жанейро, которую посещает ее сын Адилсон, водитель такси, который по-прежнему живет в старой фавеле со своей семьей. Когда я брал у нее интервью для этой книги, у семидесятисемилетней Лауринды на глаза навернулись слезы, когда она говорила о Сеу Альфредо, и она поцеловала одну из черно-белых фотографий со вскрытия, которые я ей показал.
"Мы знаем все и не знаем ничего", - так она
