Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins
"Куда вы направляетесь?" - спросил я, переходя на бег.
"У меня уже шестое очко", - сказал он.
"Подождите, сегодня не будет пяти очков?!"
"Нет, сегодня шесть, брат".
Я сверился с часами. У меня оставалось чуть больше сорока минут до того, как объявят время. Я добрался до "Хаммера", записал координаты шестой контрольной точки и изучил карту. Благодаря моей ошибке у меня было два варианта. Я мог играть по правилам и упустить время, либо нарушить правила, использовать имеющиеся в моем распоряжении дороги и дать себе шанс. Единственное, что было на моей стороне, - это то, что в специальных операциях ценят думающего стрелка, солдата, готового сделать все необходимое для достижения цели. Мне оставалось только надеяться, что они смилостивятся надо мной. Я проложил наилучший возможный маршрут и взлетел. Я плутал по лесу, пользовался дорогами и всякий раз, когда слышал вдалеке грохот грузовика, укрывался. Через полчаса на гребне очередной горы я увидел шестую точку - нашу финишную черту. Согласно моим часам, у меня оставалось пять минут.
Я летел вниз по склону, спринтерски выкладываясь на полную катушку, и вырвался вперед на одну минуту. Пока я переводил дух, нашу команду разделили и погрузили на крытые кровати двух отдельных "Хаммеров". На первый взгляд, моя группа выглядела вполне прилично, но, учитывая, когда и где я получил шестое очко, каждый кадровик в этом месте должен был знать, что я обошел протокол. Я не знал, что и думать. Был ли я в игре или нет?
В Delta Selection один из способов убедиться в том, что вы вышли из игры, - это почувствовать неровности скорости после рабочего дня. Ускорение означает, что вы вернулись на базу и рано отправляетесь домой. В тот день, когда мы почувствовали первый толчок, лишивший нас надежд и мечтаний, некоторые парни начали ругаться, у других на глаза навернулись слезы. Я же просто покачал головой.
"Гоггинс, что ты здесь делаешь?" спросил один парень. Он был шокирован, увидев, что я сижу рядом с ним, но я смирился со своей реальностью, потому что мечтал о том, как закончу обучение в Дельте и стану частью сил, когда еще даже не закончил Отбор!
"Я не делал того, что они мне велели", - сказал я. "Я заслужил право вернуться домой".
"Ты один из лучших парней здесь. Они совершают огромную ошибку".
Я оценил его возмущение. Я тоже рассчитывал на успех, но не мог расстроиться из-за их решения. Начальство "Дельты" не искало людей, которые могли бы сдать экзамен на тройку, четверку или даже пятерку. Они принимали только отличников, и если ты облажался и показал результат ниже своих возможностей, они отправляли тебя в отставку. На самом деле, если на поле боя ты замечтаешься на долю секунды, это может означать твою жизнь или жизнь одного из твоих братьев. Я это понимал.
"Нет. Это была моя ошибка", - сказал я. "Я забрался так далеко, сохраняя концентрацию и выкладываясь на полную, и я еду домой, потому что потерял концентрацию".
***
Пришло время вернуться к службе в отряде "морских котиков". Следующие два года я базировался в Гонолулу в составе секретного транспортного подразделения под названием SDV, то есть SEAL Delivery Vehicles. Операция "Красные крылья" - самая известная миссия SDV, и вы слышали о ней только потому, что это была большая новость. Большая часть работы SDV проходит в тени и вне поля зрения. Я хорошо вписался в этот мир, и было здорово снова вернуться в строй. Я жил на острове Форд, из окна моей гостиной открывался вид на Перл-Харбор. Мы с Кейт разошлись, и теперь я жил по-настоящему спартанской жизнью, просыпаясь в пять утра, чтобы бежать на работу. У меня было два маршрута, восьмимильный и десятимильный, но независимо от того, какой из них я выбрал, мое тело реагировало не слишком хорошо. Уже через несколько миль я чувствовал сильную боль в шее и головокружение. Несколько раз во время пробежки мне приходилось садиться из-за головокружения.
Долгие годы я подозревал, что у каждого из нас есть предел миль, которые мы можем пробежать до полного расстройства организма, и я задавался вопросом, не приближаюсь ли я к своему пределу. Никогда еще мое тело не было таким напряженным. У меня был узел на основании черепа, который я впервые заметил после окончания BUD/S. Спустя десять лет он увеличился вдвое. У меня также были узлы на сгибателях бедра. Я пошел к врачу, чтобы все проверить, но это были даже не опухоли, тем более не злокачественные. Когда врачи сняли с меня смертельную опасность, я понял, что мне придется жить с ними и постараться на время забыть о беге на длинные дистанции.
Когда у вас отнимают занятие или упражнение, на которое вы всегда полагались, как это случилось с бегом, легко застрять в ментальной колее и перестать заниматься вообще, но у меня не было менталитета бросившего. Я тяготел к перекладине для подтягиваний и повторял тренировки, которые мы делали со Следжем. Это было упражнение, которое позволяло мне напрягаться и не вызывало головокружения, потому что я мог делать перерывы между сетами. Через некоторое время я стал искать в "Гугле", где можно найти рекорд по подтягиваниям. Тогда я прочитал о многочисленных рекордах Стивена Хайланда в подтягиваниях, в том числе о рекорде за двадцать четыре часа - 4020.
В то время я был известен как ультра-бегун, и мне не хотелось быть известным только по одной вещи. А кто хочет? Никто не считал меня универсальным спортсменом, и этот рекорд может изменить эту динамику. Сколько людей способны пробежать 100, 150, даже 200 миль и при этом подтянуться более 4000 раз за день? Я позвонил в Фонд воинов специальных операций и спросил, могу ли я помочь собрать еще немного денег. Они были в восторге, и в следующее мгновение мой знакомый, используя свои навыки общения, пригласил меня на Today Show.
Чтобы подготовиться к попытке, я делал по 400 подтягиваний в день в течение недели, что занимало у меня около семидесяти минут. В субботу я сделал 1 500 подтягиваний в сетах по пять-десять повторений в течение трех часов, а в воскресенье я вернул этот показатель к 750. Вся
