Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan
Мишель, однако, дал понять, что считает "оптимальным числом" партнеров двенадцать человек, поскольку "это число можно собрать за столом переговоров" - не то чтобы партнеры Lazard когда-либо собирались, чтобы решить что-то существенное об управлении фирмой раньше (или очень часто с тех пор). В статье предполагалось, что новая, более узкая группа партнеров станет основой "внутреннего круга" лидеров, которые начнут возрождать фирму. Мишель также заявил о готовности разрешить партнерам Lazard снова заниматься инвестициями в частный капитал - возврат к новаторским временам Lazard 1950-1960-х годов. Андре отошел от этой деятельности в 1970-х годах, потому что слияние корпораций сделало стоимость таких сделок для финансовых покупателей непомерно дорогой, а также потому, что для основного инвестирования требовался временной горизонт, которого Андре стал лишен из-за болезни. Мишель считал, что направление частных инвестиций поможет Lazard привлечь новых банкиров. Его мантра заключалась в том, что несколько великих людей могут преобразить франшизу. Согласно Fortune: "Привлекательная атмосфера небольшой организации в сочетании с возможностью построить богатство, по его мнению, может привлечь в Lazard мозги, которые в противном случае могли бы быть привлечены ее более крупными, более заметными конкурентами".
Только в одном вопросе статья в Fortune сошла с рельсов: Должна ли быть значимая роль Патрика Гершеля, внука Андре? Несмотря на то, что Мишель буквально только что возглавил компанию, оставались предположения о том, кто станет его преемником. Поскольку у Мишеля было четыре дочери, ни одна из которых не была заинтересована в работе в Lazard, внимание неизбежно сосредоточилось на Гершеле. Проницательный и драчливый Гершель в 1971 году, в возрасте всего двадцати пяти лет, стал одним из самых молодых партнеров в истории фирмы. К 1977 году Гершель стал одним из трех нью-йоркских партнеров, который одновременно являлся партнером в Париже. Двумя другими были Андре и Мишель (хотя Мишель выгнал Гершеля из парижского партнерства вскоре после того, как занял его место после смерти Пьера в 1975 году). Его деда называли Зевсом, что делало Гершеля "Сыном Божьим" и вызывало неприязнь к нему у других партнеров.
В конце 1960-х годов Гершель окончил Корнелл и переехал в Париж, чтобы стать помощником руководителя бюро NBC News. Он ничего не знал о телевизионной журналистике, но его дед, конечно же, был близким другом Дэвида Сарноффа, человека, контролировавшего RCA, материнскую компанию NBC в то время. После нескольких лет работы в Париже Андре предложил своему недавно женившемуся внуку присоединиться к Lazard в Нью-Йорке в октябре 1969 года - как раз в тот момент, когда сделка ITT-Hartford должна была завершиться. Гершель вырос в коридорах Lazard на Уолл-стрит, 44, под опекой своего деда с пяти лет. Летом он работал в Lazard на протяжении всего колледжа. В отличие от сына Андре Филиппа, который отказался от настойчивых попыток отца устроить его в Lazard и вместо этого стал ученым, у Гершеля Lazard был в ДНК. Андре нанял его на полную ставку в исследовательский отдел, где он писал отчеты о юридической экспертизе компаний, стоящих в очереди на андеррайтинг. Хотя он считал эту работу "довольно рутинной", которую обычно "выполняла дама из отдела синдикатов", Патрику она нравилась. Ему платили 22 000 долларов в год - в то время это был самый низкий уровень компенсации для специалиста Lazard. Он чувствовал себя так, словно его бросили в бассейн, чтобы посмотреть, утонет он или выплывет. Он не получал особого внимания от своего деда и действительно чувствовал, что начинает с самых низов. "Ты же знаешь, что клерк - это клерк", - говорил он.
Вскоре ему предложили перейти в отдел корпоративных финансов - на самом деле M&A - и работать в группе Феликса. Его зарплата была увеличена до 35 000 долларов в год. "Это было очень любопытное место", - говорит он. "Тебе говорили написать отчет, ты его писал и никогда не знал, будет ли он что-то значить или нет. Бывало, что я писал отчеты в течение недели и проводил всю ночь, каждую ночь в течение недели, чтобы закончить отчет, отдать его Феликсу, а он выбрасывал его в мусорную корзину". Феликс просил его написать служебную записку, скажем, о Gulf & Western, тогда еще важном конгломерате, а потом менял свое мнение о ее необходимости. "Люди, которые пишут служебные записки, ездят на "Шевроле", - сказал ему Феликс. Но Гершель каким-то образом находил способ нормально относиться к переменчивому поведению Феликса. "По крайней мере, у тебя есть свой день", - сказал он. "Хуже было бы, если бы он тебя не спросил".
По мнению внука Андре, Lazard в то время представлял собой нечто среднее между "Испытанием" Кафки и фильмом Феллини "Амаркорд", а также фильмом Джорджа К. Скотта "Больница". "Это была страна кукушек с очень, очень, очень умными, способными людьми, которые что-то знали", - говорит он. "Сегодня на Уолл-стрит нет таких людей, разве что Боб Рубин". С благословения Андре Гершель быстро поднялся по карьерной лестнице, получив один из самых высоких процентов - 4,455 процента - от прибыли фирмы и один из самых больших капиталов - 1,4 миллиона долларов, что почти в три раза больше, чем у Феликса. "Я был в долгу, и он знал, что я в долгу", - говорит Гершель о своих отношениях с Андре. Франсуа Восс, давний французский партнер и родственник Гершеля, считал, что Гершель просто не обладал достаточным характером, чтобы однажды стать старшим партнером Lazard. "Чтобы стать номером один в Lazard, вы должны... как бы это сказать... показать миру, что вы заслуживаете этого тем, как вы себя преподносите", - сказал он. "Это очень важная работа".
Многие в Lazard считали, что присутствие Гершеля - это не очень тонкая
