Глубокая утопия. Жизнь и смысл в решенном мире - Ник Бостром
Но я думаю, мы могли бы доказать, что нормативные требования такой перспективы исполнения требуют чего-то большего, чем отмена старости. Даже если бы мы могли бесконечно долго оставаться в прекрасной форме, без дряхлости и потери сил, можно рассматривать такое состояние как в некотором смысле заторможенное; как нечто сродни ребенку, который не может развиться в полноценного взрослого, и что только продолжающийся процесс роста и развития, обеспечиваемый применением технологий усовершенствования, вплоть до самых полных форм постчеловеческой реализации, будет представлять собой полное достижение нашего телоса.
Я не хочу придавать этому аргументу слишком большое значение, но он есть в вашем распоряжении.
Возможно, мы немного отклонились от темы, поэтому позвольте мне подытожить несколько моментов, которые мы затронули в связи с вопросом о сроках.
Метаморфозы, необходимые нам для доступа в пространство постчеловеческих форм существования, могут неизбежно повлечь за собой некоторое ослабление личной идентичности. Это уменьшит - но, как мне кажется, далеко не отменит - пруденциальную желательность достижения такого доступа.
Затухание личной идентичности будет усугубляться, если переход будет резким. Очень быстрый переход будет иметь тенденцию к нескольким видам разрывов, что приведет к разрыву большего количества нитей, вызывающих благоразумную озабоченность.
С другой стороны, если переход к полной постчеловечности будет происходить очень медленно, то наслаждение ею будет отодвинуто в отдаленное будущее, где ее чистая приведенная стоимость может быть сильно дисконтирована во времени. Даже если мы откажемся от чистого предпочтения времени, постепенное разрушение личной идентичности, происходящее в нормальных условиях, уменьшит для нас нынешнюю благоразумную желательность этой перспективы. (Очень медленное восхождение также сократит время, которое мы сможем провести на более высоких уровнях; но это, пожалуй, менее важный момент, учитывая, насколько астрономически долгое общее доступное время представляется в стандартной модели).
На эти соображения накладывается еще несколько факторов, связанных с ценностью интересности (и другими ценностями, имеющими схожую структуру): например, то, что в нашем нынешнем человеческом существовании некоторые из ценностей, которые оно воплощает, могут со временем пресытиться или исчерпать материалы для их дальнейшего воплощения - например, наша жизнь может стать неинтересной и повторяющейся после тысячи или миллиона лет человеческого существования. С другой стороны, если мы хотим максимизировать интересность наших жизненных траекторий, то слишком быстрое восхождение может оказаться неоптимальным, поскольку в этом случае придется отказаться от некоторых возможностей для интересной деятельности и опыта, которые подходят только для существ с человеческим уровнем способностей.
Наконец, мы подумали о том, что существует "перспектива реализации", которая может рекомендовать некоторую степень постоянного движения вперед или вверх, чтобы позволить беспрепятственно реализовать наши способности и потенциал для развития и роста.
В итоге получается, что оптимальным является промежуточный темп трансценденции. Я не решаюсь назвать цифру, но просто хочу предложить вам кое-что: возможно, учитывая эти соображения, идеальной траекторией для типичного человека может быть что-то смутно похожее на то, что было бы, если бы после того, как мы выросли, от младенцев до подростков и взрослых, развитие наших основных биологических способностей не остановилось - не говоря уже о том, чтобы быть отброшенным назад - но вместо этого было бы снято с ареста и позволено продолжать двигаться ко все большим высотам, в темпе, который является размеренным, но все же достаточно бодрым для одного года, чтобы сделать заметное положительное изменение.
Временные костюмы
На самом деле, я думаю, что мы можем сделать даже лучше, чем это, заложив улучшения, защищающие от эрозии идентичности, которая в противном случае может произойти с течением времени или введением других желательных улучшений.
Самой яркой причиной эрозии личности является биологический распад. Поэтому вмешательство, помогающее предотвратить его, должно стать очевидным приоритетом на раннем этапе.
Однако даже если отменить смерть и слабоумие, мы останемся подвержены нескольким более тонким видам эрозии - мирским процессам, которые в нашем нынешнем состоянии постоянно отделяют нас от самих себя, разрывают нас на части, внося отчуждение между временными отрезками, составляющими наше прошлое, настоящее и будущее. Такая пруденциальная дезинтеграция происходит даже в сравнительно стабильные периоды жизни, такие как средняя взрослость, когда наши базовые способности почти не меняются, а наши личности и устремления, как правило, остаются в определенной степени стабильными.
Один из факторов, способствующих этому, - забывчивость. Ушедшие дни, даже совсем недавние, теперь помнятся лишь в самых слабых очертаниях, если вообще помнятся.
Как много вы можете вспомнить о том, что вы делали, думали и переживали во вторник три недели назад?
Улучшение памяти могло бы замедлить темпы таких потерь. И, возможно, это помогло бы немного объединить смещенные во времени части нас самих.
Нетерпение - еще одна причина самоотчуждения: таким образом, это то, что мы могли бы ослабить в самом начале нашей метаморфозы. Я не хочу сказать, что мы обязательно захотим полностью и во всех отношениях устранить временное дисконтирование, чтобы сразу же превратиться в существ, которым безразлично, когда все произойдет, которые предпочтут съесть печенье не только через миллион лет, но и прямо сейчас. Такая радикальная перестройка нашего волевого аппарата сама по себе была бы разрушительным и потенциально разрушающим личность изменением. Но: легкая подстройка, небольшое повышение толерантности к отсроченному удовлетворению... может быть полезным, позволяя нам развиваться немного медленнее, не выводя настоящее из симпатии к позднему.
Еще один вид усовершенствования, который мы можем иметь основания отложить на потом, - это повышение способности к автономному принятию решений. Способность делать выбор, который выражает наше истинное "я" (в той мере, в какой оно существует), а не быть чрезмерно движимым импульсом, или контролируемым только поверхностью и случайностью, или корпоративными интересами и их рекламными агентами, может помочь нам лучше сохранять личную идентичность, заставляя изменения, которые мы претерпеваем, быть в большей степени продуктом наших собственных ценностей и воли. Это может привести более поздние стадии нас самих в более жизненно важное единство с
