The Phoenix Economy - Felix Salmon
Когда я работал в Reuters, мы с моим коллегой Райаном Маккарти создали сайт под названием Counterparties, который был чем-то вроде Drudge Report для финансов - просто ссылки на интересные истории, а комментарии обычно ограничивались лишь хэштегом. Райан был мастером в создании этих маленьких тегов, и самым полезным из них был #billionairewhimsy. Иногда он описывал чисто потребительские решения - решение катарского шейха выбросить миллионы долларов на массивную инсталляцию Ричарда Серра посреди пустыни, скажем, или покупку Ларри Эллисоном списанного советского истребителя, потому что, если ты можешь, почему бы и нет. Или, если уж на то пошло, желание Джеффа Безоса потратить более 40 миллионов долларов на строительство часов высотой в пятьсот футов на горе в Западном Техасе, которые тикают только раз в год и рассчитаны как минимум на десять тысяч лет.
Чаще всего хэштег описывает инвестиционные решения, если они были приняты в основном по причудливым причинам. Гонконгский миллиардер Ли Ка-шинг вложил 120 миллионов долларов в Facebook в 2007 году, потому что это помогло ему почувствовать себя молодым, или Руперт Мердок создал iPad-издание, потому что увидел его во сне, или Уоррен Баффетт купил газету своего родного города, несмотря на то, что официально заявил, что такие активы не имеют смысла ни при какой цене. (Он был прав: через девять лет он продал ее с убытком).
Финансово-информационный миллиардер Майк Блумберг выразился язвительно во время своего пребывания на посту мэра Нью-Йорка, когда его одноименная компания купила журнал BusinessWeek. Когда советники сказали ему, что журнал может принести ему убытки в размере 25 миллионов долларов в год, он ответил: «Разве я похож на человека, который беспокоится о потере 25 миллионов долларов?»
Инвестиции Безоса в Blue Origin, коммерческую компанию по космическому туризму, очень подходят под эту категорию. Это именно то, что можно сделать, будучи миллиардером, тем более что такие инвестиции иногда оказываются впечатляюще удачными.
Например, в 2004 году Элон Маск, который уже был династически богат после своего ухода из PayPal, вложил 6,5 миллионов долларов в небольшой стартап по производству электромобилей под названием Tesla Motors. В последующие годы он вложил еще больше - в общей сложности около 70 миллионов долларов, что примерно соответствует цене приличного особняка в Лос-Анджелесе или довольно хорошей картины Пикассо. В конечном итоге эти инвестиции сделали Маска самым богатым человеком в мире и, что гораздо важнее, навсегда изменили всю мировую автомобильную промышленность.
Не все трансформационные плутократические инвестиции являются коммерческими. Например, Фонд Рокфеллера, наряду с несколькими другими, в течение полувека вложил около 600 миллионов долларов в проект, широко известный как "зеленая революция". Разработка устойчивой к болезням пшеницы, а затем риса и кукурузы, сначала в Мексике, а затем во всем мире, позволила предотвратить миллиард смертей от голода. Отдельным героем этой истории является ученый Норман Борлауг, получивший Нобелевскую премию мира в 1970 году, но деньги, на которые финансировались его исследования, в конечном итоге поступали из монопольной прибыли компании Standard Oil.
Благотворительные фонды других миллиардеров можно поблагодарить за американскую систему публичных библиотек и даже за создание национальной системы экстренного реагирования 911, а также за брачное равноправие в США и принятие закона об обязательном использовании велосипедных шлемов во Вьетнаме.
Однако, несмотря на все хорошее, что иногда может сделать богатство миллиардеров, пепел растущего неравенства очевиден. Почти все глобальные риски, перечисленные на сайте ВЭФ, усугубляются неравенством - даже такие стихийные бедствия, как землетрясения и цунами, несут гораздо больше человеческих жертв, когда они обрушиваются на районы, страдающие от бедности, которой можно избежать. Неравенство вызывает голод, болезни и отставание в росте - необратимое состояние, когда дети в молодости растут недостаточно быстро для своего возраста. Это не только делает их короче во взрослом возрасте, но и делает их более болезненными, бедными, менее способными к обучению и более подверженными хроническим заболеваниям. В таких странах, как Бурунди и Эритрея, более половины детей в возрасте до пяти лет отстают в росте. В Гватемале - 47 процентов, в Йемене - 46 процентов, в Ливии - 38 процентов. В США этот показатель гораздо ниже - 3,4 процента, но все же он почти в три раза выше, чем 1,2 процента в Эстонии.
Неравенство усугубляет утрату биоразнообразия и водные кризисы; оно также провоцирует перевороты и войны, которые, в свою очередь, вызывают массовую миграцию, кризисы беженцев и ксенофобский крен в политике стран назначения. Неравенство даже усиливает фискальный дисбаланс, когда только 99 процентов населения фактически платят налоги.
На протяжении тысячелетий неравенство также было движущей силой некоторых из самых величественных достижений человечества - от пирамид Египта до Великой Китайской стены; от сокровищ Медичи до Панамского канала. Неравенство позволяет немногим использовать ресурсы многих; позволяет делать большие ставки и выигрывать больше.
Неравенство - непревзойденный фактор долгосрочного мышления. Это может быть эгоистично - первая задача династического богатства, например, состоит в том, чтобы сохранить себя в поколениях. Семья Габсбургов была чрезвычайно хороша в этом - они управляли огромным куском Европы в течение 645 лет (!) с 1273 по 1918 год. Но современные династии, как правило, держатся в тени и делают лучшую работу по распространению своего богатства по всему миру, чтобы оно не могло быть конфисковано приходящим правительством.
Помимо стремления к самооправданию, существует желание оставить след в истории, остаться в памяти потомков. Габсбургам, многие из которых были увековечены величайшим портретистом всех времен Диего Веласкесом, определенно удалось это сделать. В наши дни картины кажутся чем-то незначительным. Вместо этого первым шагом ультрабогатых людей становится нанесение своего имени на что-то грандиозное, рассчитанное на вечное существование - скажем, на крупное культурное учреждение или громкий филантропический фонд, который ежегодно отдает только 5 процентов своих средств и поэтому никогда не умрет.
Независимо от того, создадут они фонд или нет (Марк Цукерберг и Лорен Пауэлл Джобс предпочитают ООО, которые более гибкие), одна постоянная тема - амбиции. Цукерберг говорит, что хочет вылечить все болезни к 2100 году. Его соучредитель Facebook Дастин Московиц, а также Элон
