Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Чтобы успокоить более любезных из своих скептически настроенных критиков, Наполеон в одностороннем порядке добавил к Конкордату 121 "Органическую статью", чтобы защитить главенство государства над Церковью во Франции. Ни одна папская булла, ни одна краткая инструкция или легат, ни один декрет Генерального собора или национального синода не могли въехать во Францию без прямого разрешения правительства. Гражданский брак должен был стать законной предпосылкой для религиозного брака. Все студенты, готовящиеся к католическому священству, должны были изучать "Галликанские статьи" Боссюэ от 1682 года, которые утверждали юридическую независимость французской католической церкви от "ультрамонтанского" (надгорного) правления.
В таком виде Конкордат был представлен Государственному совету, Трибунату и Законодательному собранию 8 апреля 1802 года. Еще не охваченные ужасом перед Наполеоном, они открыто и энергично выступили против него как против предательства Просвещения и Революции (по сути, он соответствовал Конституции 1791 года). В Трибунате философ граф Вольней вступил в острую дискуссию с Первым консулом по поводу Конкордата, а Законодательное собрание избрало своим председателем Шарля-Франсуа Дюпюи, автора резко антиклерикального трактата "Происхождение всех культов" (1794). Наполеон снял Конкордат с обсуждения в ассамблеях и стал выжидать.
При следующем выдвижении членов в Трибунат и Законодательное собрание многие из критиков не были вновь назначены Сенатом. Тем временем Наполеон распространил среди населения историю и содержание Конкордата; как он и ожидал, народ требовал его ратификации. 25 марта 1802 года Наполеон поднял свою популярность, подписав мир с Англией. Укрепившись, он снова представил Конкордат на рассмотрение ассамблей. Трибунат принял его всего семью голосами против; законодательное собрание проголосовало за него 228 голосами при 21 против. 18 апреля он стал законом, а в Пасхальное воскресенье на торжественной церемонии в Нотр-Дам под стоны революционеров, смех военных и радость народа были провозглашены Амьенский мир и Конкордат. По казармам ходила карикатура, изображавшая Наполеона, тонущего в купели со святой водой; а эпиграмма на сайте гласила: "Чтобы быть королем Египта, он верит в Коран; чтобы быть королем Франции, он верит в Евангелие".
Наполеон утешал себя тем, что выразил волю подавляющего большинства французов и укрепил свою власть у основания, хотя и ослабил ее на вершине. Он восстановил духовенство, но поскольку он назначал епископов и выплачивал жалованье им и примерно трем тысячам священников, он рассчитывал, что сможет держать их на экономическом поводке; церковь, думал он, будет одним из его инструментов, воспевающих его славу и поддерживающих его политику. Чуть позже он позаботился о том, чтобы в новом катехизисе французских детей учили, что "почитать императора - значит почитать самого Бога" и что "если они не будут выполнять свои обязанности перед императором... они будут противиться порядку, установленному Богом,... и сделают себя достойными вечного проклятия".66 Свою благодарность духовенству он выражал тем, что исправно посещал мессу, но как можно реже.
В эти победные минуты он был уверен, что привлек на свою сторону весь католический мир. На самом деле французское духовенство, никогда не забывавшее о потере своих земель и возмущавшееся своей кабалой перед государством, все больше и больше обращалось к Папе за поддержкой против правителя, которого они втайне считали неверным. "Галликанцы по закону, они стали ультрамонтанами по чувствам; когда император лишил Пия VII земель, которыми папство владело тысячу лет, и еще больше, когда папу изгнали из Рима и заточили в Савоне и Фонтенбло, духовенство и население Франции поднялись на защиту своего понтифика и своего вероисповедания; и Наполеон слишком поздно понял, что сила мифа и слова больше, чем сила закона и меча.
IV. ПУТИ СЛАВЫ
На фоне своих проектов и триумфов он всегда должен был защищаться от вызовов своей власти и жизни. Роялисты во Франции вели себя относительно тихо, поскольку надеялись убедить Наполеона в том, что самым безопасным для него будет восстановление Бурбонов и получение взамен какой-нибудь синекуры. Они поощряли таких писателей, как мадам де Генлис, чей исторический роман "Мадемуазель де Ла Вальер" рисовал приятную картину Франции времен Людовика XIV. Они играли на тайном роялизме секретаря Наполеона Буррьена и через него пытались завоевать Жозефину. Любящая удовольствия креолка была пресыщена политическими волнениями; она боялась, что Наполеон, если не изменит свой курс, будет стремиться к монархической власти и разведется с ней, чтобы жениться на женщине, которая с большей вероятностью подарит ему наследника. Наполеон попытался успокоить ее страхи несколькими амурными моментами и запретил ей вмешиваться в политику.
Он считал, что главная угроза его власти исходит не от роялистов или якобинцев, а от ревности генералов, возглавлявших армию, на которую в конечном итоге должна была опираться его власть. Моро, Пишегрю, Бернадотт, Мюрат, Массена открыто выражали свое недовольство. На обеде, устроенном Моро, некоторые офицеры осудили Наполеона как узурпатора; генерал Дельмас назвал его "преступником и чудовищем". Моро, Массена и Бернадотт составили требование к Наполеону довольствоваться управлением Парижем и его окрестностями, а остальную часть Франции разделить на регионы, которые будут наделены почти абсолютными полномочиями;67 Однако ни один из них не взялся донести это предложение до первого консула. Бернадот, управлявший Западной армией в Ренне, неоднократно оказывался на грани восстания, но не выдержал.68 "Если бы я потерпел серьезное поражение, - говорил Бонапарт, - генералы первыми покинули бы меня".69
Именно на фоне этого военного заговора мы должны интерпретировать антимилитаристскую речь Наполеона перед Государственным советом 4 мая 1802 года:
Во всех странах сила уступает гражданским качествам: штык опускается перед священником, ... и перед человеком, который становится хозяином благодаря своим знаниям.... Военное правительство никогда не приживется во Франции, пока нация не будет огрублена пятьюдесятью годами невежества..... Если абстрагироваться от других отношений, мы увидим, что военный человек не знает другого закона, кроме силы, сводит все к силе, не видит ничего другого..... Гражданский человек, напротив, видит только общее благо. Характер военного человека состоит в том, чтобы деспотически распоряжаться всем; характер гражданского человека состоит в том, чтобы подчинять все обсуждению, разуму и истине; это часто бывает обманчиво, но между тем приносит свет..... Я без колебаний заключаю, что превозношение неоспоримо принадлежит гражданским.... Солдаты - дети граждан, а [истинная] армия - народ.70
Испытывая чувство неуверенности и постоянно стремясь к власти, Наполеон внушал своим приближенным, что его планы по дальнейшему улучшению и украшению Франции потребуют более длительного
