Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами - John Butman
Было бы неудивительно, если бы Горджес просто приютил индейцев Уэймута на несколько дней, пока их не отправили в Лондон на аудиенцию к королю или не отправили обратно в Америку. Это была обычная практика, когда иностранные гости и высокопоставленные лица размещались у ведущих придворных и богатых купцов. Но Горджес был очарован тремя абенаки, с особым интересом отмечая, что они проявляли "большую вежливость", намного превосходящую "грубость" простых людей в Англии. Это был поразительно прогрессивный взгляд. Хотя Томас Хэрриот сделал многое, чтобы помочь англичанам понять, что индейцы происходят из организованных обществ, говорят на сложных языках, имеют политические и социальные связи и искусны в различных ремеслах и дисциплинах, англичане, тем не менее, продолжали считать их примитивными людьми, называя их деревенскими, дикими, естественными, дикарями, спасенными и язычниками.
Абенаки остались с Горджесом. Он подробно расспрашивал их и многое узнал от них - о людях и географии Нового Света, о потенциале торговли и устойчивых поселений, - и все это, наряду с материалами, предоставленными Розье, он записал в кратком документе под названием "Описание графства Мавушен". Прежде всего, индейцы воспламенили его страсть к колониальному предпринимательству в Новом Свете. Размышляя об этом много лет спустя, он заметил, что прибытие пяти индейцев следует "признать" как событие божественного провидения, которое в конечном итоге дало "жизнь всем нашим плантациям".
В то время как Скиковарос, Манеддо и Сассакомоит поселились у Горгеса и его семьи, Таханедо и Аморет жили в доме сэра Джона Попхэма. Неизвестно, как сложилась судьба обоих абенакисов, ведь Попхэм был твердолобым прагматиком, совсем не похожим на Горджеса, который был страстным мечтателем. Крупный, грузный мужчина, которого один летописец довольно прямолинейно назвал "уродливым", Попхэм в свои семьдесят лет сделал заметную карьеру барристера, члена парламента, а затем лорда-главного судьи, одного из лучших судей страны.Он председательствовал на суде над сэром Уолтером Ралегом и приговорил его к казни предателя: повесить почти до смерти, затем кастрировать и обезглавить, пока он еще в сознании, а потом обезглавить и разрубить на четыре части. Только благодаря милосердию Джеймса Ралег был избавлен от этой ужасной казни и отправлен в Тауэр.
Возможно, именно прибытие абенакисов из штата Мэн открыло Попхэму глаза на возможности колонизации через Атлантику. Он уже проявлял интерес к колониальной деятельности, получив в середине 1580-х годов грант на землю в Ирландии. Но его интересовало не столько увеличение собственного и без того значительного состояния, сколько борьба с бедствием бедности и безделья в Англии. Попхэм знал, что после ратификации Лондонского договора большое количество английских солдат, воевавших за границей, будут освобождены от службы и хлынут обратно в Англию. Он опасался, что этот приток "бесконечного числа" демобилизованных солдат приведет к росту безработицы по всей стране, а также к росту безделья, бродяжничества и воровства. В результате может начаться восстание. Под угрозой может оказаться даже само государство Англия.
Ближе к концу жизни Попхэм решил предпринять смелые действия, чтобы предотвратить кризис, который он предвидел, и сохранить свое наследие. Он знал, что для любой колониальной инициативы ему потребуется королевское одобрение, поэтому в начале 1606 года он связался с сэром Уолтером Коупом, который был правой рукой Роберта Сесила, а также прославился на всю Европу своим увлечением делами Нового Света. Коуп годами собирал экзотические новинки и выставил их в "кабинете диковинок" - фактически в целой комнате, заполненной чудесами природы, такими как рог носорога, головные уборы из перьев, виргинские светлячки и каноэ коренных американцев.
Попхэм представил свой план Коупу и объяснил, что его главная цель - принести пользу обществу, основав колонию на севере Виргинии. В отличие от Гилберта, у Попхэма были средства для поддержки своей миссии. Он пообещал вложить в американское предприятие фантастическую сумму - пятьсот фунтов в год в течение пяти лет, что на тот момент было самым крупным обязательством в Англии для одного человека. Вскоре Коуп отнес прошение Попхэма своему начальнику, Роберту Сесилу. Попхэм просто просил разрешения созвать встречу с купцами и другими "предпринимателями" для обсуждения американской плантации, что говорит о том, что он надеялся, что в долгосрочной перспективе это предприятие принесет прибыль. Посовещавшись с купцами, Попхэм разработает более подробный план и представит официальное предложение Тайному совету.
Попхэм был не единственным, кто думал об американской колонизации в это время. Идея создания плантации в Виргинии, похоже, витала в воздухе. Выход в свет повествования Розье совпал со шквалом предложений о новых экспедициях. Действительно, разговоры об Америке были настолько распространены, что она вошла в народное воображение: Бен Джонсон, друг и соперник Шекспира, написал популярную сценическую пьесу "Мотыга на восток", в которой высмеивались спекулянты и их мечты о быстром заработке в Виргинии. Герои пьесы утверждали, что золота там так много, что из него делают горшки, а оленины - одного из любимых блюд богачей - так много, что ее едят как баранину.
Джеймс принял предложение Попхэма и 10 апреля 1606 года подписал новую хартию, которая теперь известна как Виргинская хартия, или Первая хартия Виргинии. Хартия предоставляла инвесторам те же полномочия, что и Гилберту и Ралегу, а именно: заселение, заселение и создание колонии на территории, определяемой как "та часть Америки, которая обычно называется Виргинией", а также любые другие части Америки, "не находящиеся в настоящее время во владении какого-либо христианского князя или народа". Территория, на которую распространялась хартия, простиралась от 34 градусов северной широты, где сегодня находится Южная Каролина, до 45 градусов северной широты, где сегодня находится Мэн: иными словами, между северной границей Новой Испании и южной границей Новой Франции.
Хартия предусматривала создание двух колоний, каждая из которых имела свою печать. Так называемая Первая колония должна была охватывать регион между 34-й и 41-й параллелями к северу, а Вторая колония - регион от 38-й до 45-й параллели к северу. Несмотря на то, что это создавало дублирование, в хартии оговаривалось, что та компания, которой удастся основать первое поселение, сможет выбрать предпочтительное место. Другой колонии не разрешалось создавать плантации в радиусе ста миль от первой. После основания каждая колония имела право претендовать на земли вокруг себя, простирающиеся на пятьдесят миль к северу и югу, на сто миль вглубь страны к западу и на все острова в радиусе ста миль от моря.
Создав две компании, авторы хартии
