Диктатор - CMD
Закономерно еще больше времени было уделено произошедшему в заклинательном зале. Рисунок вертелся у меня перед глазами минут десять. Правда, закончилось это весьма для меня неожиданным образом: разочарованным хмыканьем Волдеморта.
— Учитель?
Без слов правильно поняв, хотя скорее, прочитав у меня в мозгу вопрос, Темный Лорд с пренебрежением произнес:
— И Каркаров еще называл себя великим магом? Буффон! Всегда компенсировал чрезмерное самомнение отсутствием даже тени критического взгляда на свои выдумки! А попросту — упрямый и тупой, как осел! Уж сколько раз я обращал внимание на этот непозволительный для настоящего мага недостаток, но он все равно, словно конь, которому надели шоры, продолжал тупо нестись вперед. С таким отношением к магии рано или поздно все это должно было кончиться каким-нибудь фарсом со смертельным исходом. Приблизительно так оно и вышло.
— Как? Его же я…
— Пф-ф-ф… Приговор он подписал себе сам. Ты всего лишь ускорил его исполнение. На пять-десять минут. Это же надо! Заметить многообещающий магический эффект — молодец, есть наблюдательность. Придумать действительно интересный ритуал, основанный на этом эффекте, — есть задатки мага-исследователя. Успешно провести подготовку и верно вычислить все требуемые коэффициенты, подобрать единственно возможную фигуру, хорошо подсчитать свою, назовем это, магическую вместимость — есть усидчивость. Провернуть интригу, обеспечив себя должным количеством реагентов нужного уровня, — есть умение мыслить неординарно. Озаботиться удобным местом проведения и охраной — есть осторожность… И при всем этом совершенно не подумать о мерах безопасности самого ритуала! Не понять, что столь желаемый им эффект будет обрушен на проводящего единым ударом волны, а не тонкой, хорошо усвояемой струйкой! Ошибка из тех, которые перестают делать задолго до СОВ! Настоящий же великий маг трижды проверит и перепроверит все расчеты, каждое звено подвергнет сомнению: "а что будет, если здесь что-то пойдет не так?" — и только после этого… подкинет их на проверку тому, кого не жалко! Те же близнецы Уизли и то больше похожи на великих магов, чем Каркаров. Они хоть и проклятые Магией предатели крови, но мозгов не тестировать на себе свои изобретения у них хватает!
Помолчав, Волдеморт посмотрел на меня и сказал:
— Ничего не понял? А… Высшую ритуалистику ты еще не смотрел… Вкратце тогда. Все дело в той фигуре, что Каркаров выбрал для ритуала. В основном ее используют для создания очень сложных артефактов. Она действительно дает возможность поглощать, запасать и перенаправлять мощные потоки магической силы. Вот только последнее она делает принципиально единым… м-м-м… ударом, ибо сделать своеобразный оттиск магии на предмете достаточно непросто.
— А…
— А другие, которые позволяют растянуть эффект, принципиально не годятся.
— Но…
— А почему именно — объяснять слишком долго. Тебе для этого нужны фундаментальные знания, которых не дают в Хогвартсе. Возьмешь в библиотеке книги, разберешься. Что не понятно будет — спросишь.
— А все-таки, что имелось в виду под исполнением приговора? Он же всех нас почти убил…
— Вот именно! Тебе даже можно было ничего не делать. "Выпей" он еще пару-тройку магов, то есть заполни фигуру под завязку — и все. Вспыхнул бы, как свечка! А с учетом количества поглощенной жизненной силы, гореть ему заживо изнутри пришлось бы очень долго! Но жаль. Очень жаль. В очередной раз подтверждается древняя аксиома, что получить чужую магию невозможно…
"Зато можно лишиться своей", — мрачно подумал я, ожидая неизбежных неприятностей, как только учитель увидит, насколько недешево обошлось мне спасение.
И они незамедлительно последовали. Ухмылка, которую я перевел как снисходительное похлопывание по плечу старшим товарищем, когда Волдеморт смотрел "бунт на корабле" и министерскую встречу, мгновенно сменилась гримасой ярости, стоило ему дойти до событий сегодняшнего утра.
— Кретин! — зашипел Лорд, побелев от гнева.
Совсем не сложно было догадаться о следующем слове, что я услышу…
— Круцио! Круцио! Круцио! — и приказ моей дрожащей и стенающей тушке: — Пошел вон! Нет! Стоять! Протяни руку. Правую.
Слетевшее с кончика волшебной палочки Волдеморта заклинание, похожее на повернутый горизонтально маленький смерч, оплело мое запястье. Секунду-другую просто крутясь висело на руке, как бы примериваясь, после чего зубами потока воздуха бешеной скорости впилось сначала в кожу, потом в мясо… Вопил бы от боли, но после круциатуса Волдеморта — так, щекотка.
Когда смерчик рассеялся, на месте раны обнаружилась серебристая, как рука Хвоста, татуировка в виде браслета без рисунка.
"А нет. Не татуировка…" — с удивлением понял я. Хотя даже тени чужеродности на правой руке не ощущалось, наощупь левой рисунок оказался не кожей, а металлом.
— Портал. Такой — даже ты не потеряешь! И моего желания тебя видеть не пропустишь, — тонкие губы Волдеморта растянулись в хищной улыбке, а я на мгновение почувствовал знакомую, буквально только что испытанную боль. Боль исчезла так же быстро, как и появилась, а слегка успокоившийся Темный Лорд небрежно взмахнул рукой: — Убирайся!
"М-да. "Круциатус в качестве рингтона, и никакой виброзвонок не нужен!" — хороший слоган для производителей сотовых телефонов…" — чтобы хоть как-то, пусть и такой тухлой шуткой поднять себе настроение, подумал я. Вежливо поклонился: "да, учитель" — и поспешил исполнить его приказ.
"Не нужно усугублять ситуацию. Валить! Как можно скорее валить, пока еще чего не навесили!"
Интерлюдия 30
В небольшой, почти пустой капелле одного закрытого для посещения посторонними монастыря в горах Италии епископ Хорхе Фернандес Куэста в печали служил мессу. Заупокойную мессу. Реквием по недавно почившему епископу Павлу Эрреро Пенья.
Своему единственному другу.
"Закрытый гроб. Скромный букет цветов. Вот и все, что осталось от моего товарища по детским шалостям" — в очередной раз сжалось сердце католического священника. И ни проникновенно вытягиваемый хорал, уже не одну сотню лет повергавший в богобоязненный трепет души как верных сынов и дочерей церкви, так и всяческих безбожников, ни молчаливая поддержка братьев по делу искоренения ереси и колдовства, ни обещания кардинала-покровителя, что виновные рано или поздно понесут строжайшую кару, и ни даже уверенность, что Павел обрел своим честным трудом во славу Господа заслуженную райскую благодать — ничто не могло унять боли в душе Хорхе.
"Павел… Павел… Что же ты не поберегся? Что же ты так рано предстал пред престолом Его?" — на мгновение крепко, аж заскрипела кожа тонкой литургической перчатки, Хорхе стиснул кулаки,
