Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Стефан Кларк
Короче, поскольку во Франции считается незаконным осматривать квартиры с детектором лжи или сывороткой правды, при покупке парижского pied-à-terre остается рассчитывать только на собственную интуицию. В каком-то смысле, это любовь с первого взгляда. Либо проскочит искра, либо ничего не произойдет, и, конечно, все зависит от вкуса. Если вы можете влюбиться в человека с позеленевшим лицом и с уклоном на 45 градусов, значит, c’est la vie[277]. C’est un toilette, çaa?[278]
Недавно я зашел на сайт www.pap.fr и обнаружил, что ничего не изменилось с тех пор, как несколько лет тому назад я впервые отправился на поиски маленькой квартирки[279].
На этот раз все началось гладко, с поисковой страницы. Я подтвердил, что хочу приобрести недвижимость, кликнул графу «Квартиры», вбил почтовые коды округов, которые меня интересовали (75003, 750011, 75019 – Третий, Одиннадцатый и Девятнадцатый, в центре и на северо-востоке Парижа, мои любимые), выбрал максимальную площадь в 30 квадратов и указал свою идею предельной цены, вспомнив о том, что не нужно ставить запятые между нулями, поскольку французские веб-сайты принимают их за десятичные знаки. Потом я задал поиск и получил одиннадцать рекламных объявлений – признаюсь, немного.
Мне сразу стала понятна причина столь скудного выбора – из перечисленных мною округов всплыл только один. Однако это не проблема, поскольку в конце списка сайт подсказывает, сколько подобных предложений есть в других округах, так что можно поискать и там.
Первое, что я сделал, – стал сортировать объявления, запрашивая сначала самые свежие. Они группируются как annonce nouvelle du… и далее указывается дата. По прошлому опыту я знал, что объекты из раздела annonce mise à jour (обновленные), скорее всего, уже проданы, тем более что я искал самый ходовой товар. Квартиры такого метража покупают инвесторы, предпочитающие вкладывать в камень, не дожидаясь, пока деньги разлетятся на бирже, и парижане, отчаянно пытающиеся сплавить своих отпрысков-студентов в отдельную квартиру, чтобы больше не рычать на них за курение в туалете.
Современный жаргон[280], на котором объясняются риелторы, я уже освоил и не перестаю удивляться, к какой путанице может привести буквальное толкование некоторых терминов.
Впрочем, первое рекламное объявление не требовало перевода. В нем речь шла о chamber de bonne с унитазом под единственным окном (если я правильно понял по фотографии) и рядом со встроенной кухонькой – идеальная композиция для страдающих проблемами пищеварения или для тех, кто недавно освободился из тюрьмы.
Следующая квартира была полной противоположностью – втрое больше по площади, но вдвое дешевле, около (хотя и не совсем) République (крупной пересадочной станции метро, откуда в считаные минуты можно добраться в любую точку Парижа), очень симпатичная, чистенькая и уютная. Когда я позвонил по указанному телефону, она оказалась благополучно проданной, всего через два дня после публикации рекламы.
Продолжив поиски, я наткнулся еще на пять-шесть приличного вида квартир разной площади и позвонил по указанным телефонам. Каждый раз это оказывался мобильный телефон, и каждый раз мне приходилось оставлять сообщение на голосовой почте, изъявляя желание осмотреть квартиру.
Хотя я очень четко произносил номер своего телефона и, кажется, не походил на агента недвижимости, пытающегося навязать собственнику свои услуги, мне перезвонили лишь двое. Остальные, как я догадался, должно быть, уже избавились от недвижимости. Скорость в этом деле, конечно, существенный момент.
Как бы то ни было, я все-таки клюнул на наживку и субботним утром, в десять часов, уже стоял у подъезда серого каменного особняка XIX века возле кладбища Пер-Лашез и набирал ключ кодового замка. Мне пришлось повторить попытку. Снова неудачно. Я глубоко вздохнул, попытал счастья еще раз и позвонил хозяину уточнить, правильный ли у меня код. Ответила, разумеется, голосовая почта, но это уже не имело значения, поскольку я собирался оставить гневное сообщение, но тут из подъезда вышел мужчина и открыл мне дверь. Еще один глубокий вдох – на этот раз, чтобы прочувствовать аромат лестницы. Нейтральный – и это хороший знак. Ни острых запахов кухни, ни средневековой сырости, ни сигаретного дыма.
В рекламе был указан sixième ascenseur, что означало шестой этаж на лифте, но мне что-то не понравился вид крохотной кабинки, зависшей над лестницей, и я предпочел отправиться пешком. (Когда-то я прочитал во французской газете, как часто ломаются лифты и как трудно вызвать мастера в уик-энд. Простоять два дня в спичечной коробке? Non merci.)
Шесть этажей – это ерунда, если только вы не собираетесь разговаривать в течение десяти минут после подъема. У меня время в запасе было, и я с комфортом отдышался на вполне уютной лестничной площадке с низким потолком. Пол был выложен плиткой, чем-то напоминающей крупные ириски, и вообще возникало ощущение, будто находишься в студии художника под самой крышей.
Хозяин сказал, что мне нужен sixième droite (шестой этаж и направо), и хотя справа я увидел три двери, нетрудно было догадаться, за какой из них находится квартира на продажу. Дверь была приоткрыта, и я расслышал громкий голос, диктующий по телефону адрес.
Я постучал, попутно отметив, что замок хлипкий и надо бы его заменить, и, не получив ответа, толкнул дверь.
Передо мной открылась типично парижская картина – в распахнутом окне маячила высунувшаяся на улицу фигура с сигаретой в одной руке и телефонной трубкой – в другой. Хозяин квартиры, мужчина лет за пятьдесят, с длинными седыми волосами и в кожаной куртке, жестом пригласил меня зайти, продолжая договариваться о следующем визите покупателя. Вытянув руку с сигаретой еще дальше вперед, словно желая дать затянуться голубям, он сделал мне знак начинать осмотр.
В объявлении квартира значилась как 18-метровая, так что смотреть особо было нечего. Комната с грязновато-белыми крашеными стенами, дешевым столом из ламината, складным стулом у стены (квартира продавалась с меблировкой – vendu meublé), напротив диван с шоколадно-коричневой накидкой. Комод из дерева под сосну с отметинами от кружек, наподобие олимпийских колец, и черными кратерами от затушенных сигарет.
Пока я любовался мебелью, хозяин, не отрываясь от трубки, великодушным жестом дал мне
