Истребитель поганцев - Дариус Хинкс
Солмумндссон достал свою подзорную трубу и, поднеся её к глазам, направил сквозь ливень в указанном направлении. Ему понадобилось некоторое время, чтобы поймать округлую цель в фокус, но затем он кивнул, увидев крылатого, несущего гротов сквига. Солмундссон улыбнулся. Им почти час не удавалось найти его, и он уже начал терять надежду.
– Хорошо, – произнёс он.
– Это не тот, на который затащили альвийку, – сказал Торрик, – но он из той же группы. Я узнаю форму установленного паланкина.
– Значит, он будет лететь туда же, – кивнул Солмундссон. – В Местечко.
Торрику не очень удавалось скрывать свои сомнения насчёт всей этой экспедиции.
– Возможно. Или они просто собрались толпой для нападения, а сейчас все разлетаются по своим домам.
– Они летят в одно и тоже место.
– Со всем уважением, капитан, откуда вам знать?
Солмундссон посмотрел на Торрика со значением.
– Потому что в противном случае получится, что мы потерялись где-то над Хлама-Разливом без малейшей надежды выйти к цели наших поисков, а я — просто один чокнутый, следующий за другим чокнутым.
Торрик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом, передумав, просто кивнул.
Солмундссон посмотрел на Готрека, топтавшегося неподалёку. Он понятия не имел, как обычно вёл себя Истребитель, но с тех пор, как погиб Трахос, тот казался ему особенно не в себе. Солмундссон подумал, что возможно у Истребителя случился какой-то нервный срыв.
– Что значит, «она у тебя в голове»? – он подошёл к Готреку. – Хочешь сказать, она разговаривает с тобой?
Готрек дёргался и так тряс головой, что напомнил ему своим поведением погибшего грозорождённого вечного.
– Я чую её у себя в башке, – проворчал он, сплюнув под ноги. – Поганая альвийка, ползает там, где её быть не должно. Я услышал, как она выкрикнула моё имя, а теперь чувствую её в своих мыслях, как она копошится там словно воришка, – Готрек остановился, уставившись в палубу. – Будь она неладна!
Он ещё некоторое время оставался стоять, а затем поднял глаза, обведя всех удивлённым взглядом.
– Пропала, – сказал он, нахмурившись. – И я кое-что увидел.
Солмундссон и Торрик обменялись взглядами.
– Что ты увидел? – спросил Солмундссон.
– Голову охрененно здорового великана, размером с один из ваших цеховых домов. И она вся светилась.
– Светящаяся голова великана? – Торрик вскинул бровь. – А она не была присоединена к светящемуся великану?
Готрек перевёл на него тяжёлый взгляд.
– Нет. Она плавала в озере. Окружённая множеством маленьких голов.
Солмундссон хотел было распросить его ещё подробней. Но затем покачал головой, решив, что больше ничего не хочет слышать.
«Это всё проклятая луна», – подумал он.
С тех пор как луна приблизилась к ним, и окружавшая их буря перестала быть обычной, его собственные мысли начали блуждать. Как будто сны начали пролезать в его бодрствующее сознание. В серебряных потоках, обрушивавшихся на палубу, он начал видеть колышащиеся фигуры — высокие, с коническими шляпками поганки, склонявшиеся к нему, словно зная, что он их видит. Нетвёрдой походкой он шагал к ним навстречу, глядя на них с ужасом и восторгом одновременно, понимая, что во всех поганках находились живые существа: люди, альвы, дуардины — навечно заточённые и задыхающиеся внутри.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Когда свет померк, обожжённый грот отошёл от Маленет, моргая своим абсурдно увеличенным глазом.
– Эта ща чо было? – прошипел он, оглянувшись на других зеленокожих, и повернул голову к моллюскоподобной твари, – Кривоспин, твоя тоже это видеть?
Маленет пришлось потратить какое-то время, прежде чем она смогла сфокусировать свой взгляд на них. Она только что довольно чётко видела у себя в голове изображение корабля Солмундссона, а также и самого капитана, глядевшего на неё с озабоченностью. «Ангаз-Кар» летел сквозь серебристую бурю, и она даже чувствовала его качавшуюся палубу у себя под ногами. Когда остаточные изображения корабля окончательно рассеялись, её поразила внезапная мысль. Она понимала, что говорил одноглазый грот. Причём, в отличие от своего грибного приятеля, он говорил не на её языке — она понимала его глупую, визгливую тарабарщину.
– Странна, – ответил грот по имени Кривоспин. – Она типа гореть.
– Почему я вас понимаю? – спросила Маленет, сверля глазами одноглазого рота. – Что ты со мной сделал?
Оба грота удивлённо уставились на неё, а потом расхохотались.
– Это не я, – сказал одноглазый. – Твоя просто растёт.
– Расту? Оскал Кхаина! Что значит, «расту»?
– Твоя становицца частью Бормотопи, – рассмеялся грот. – Ведуновиком. Частью Местечка, – он показал на грибную оболочку Кривоспина. – Оно и с лучшими случацца. Местечко с твоя срастацца, и твоя начинать думать, как наша.
Маленет завыла, снова начав пытаться высвободиться из дождевика. Боль была такой сильной, что она едва не потеряла сознание, но не смогла даже пошевелиться.
– Вытаскивай её, Смердоглаз, – сказал Кривоспин. – Скрагклык не хотеть, чтобы она торчать тута. Он хотеть её аккурат в Жирноболоте.
Смердоглаз приковылял обратно к Маленет, и она поняла, почему его так звали. Сочившаяся из его глаза слизь смердела тухлым мясом, и её чуть не стошнило, когда он приблизил своё лицо вплотную к ней.
– Тут нада, э.., пощекотацца, – сказал Смердоглаз. Он вынул из складок одежды бутылочку каплевидной формы и поднял её перед глазами Маленет. – Твоя повезло, – прошептал он, тряся содержимым бутылочки, насколько Маленет могла видеть, там было около десятка чёрных зёрен.
Смердоглаз выдернул пробку и высыпал одно себе на ладонь. Затем он переложил его на дождевик. Гриб задрожал. Сначала это был лёгкий трепет, но уже через несколько мгновений он содрогался так яростно, что Маленет ощутила себя, будто её трясёт, зажавший в своём кулаке гаргант. Из мясистого грибного тела у неё за спиной раздался скрип, после чего её рывком выбросило вперёд.
Маленет столкнулась со Смердоглазом и упала на дорогу, окунувшись в глубокую полную грязной воды рытвину. Гроты продолжали смеяться, когда она поднялась на ноги и, хмуро глядя на них, принялась стряхивать грязь со своей одежды. Лучники вокруг всё также держали её на прицеле, и кандалы на руках никуда не делись, поэтому, когда охранник дёрнул её на дорогу, и группа продолжила путь, ей оставалось только бросать на всех злые взгляды.
