Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова
– Вы все знаете, почему сегодня мы собрались в этом зале. У нас появилась надежда на возрождение…
По залу прокатился радостный гул, в котором отчетливо слышалось слово «возрождение».
Оратор переждал этот шум, оглядел зал и продолжил хорошо поставленным голосом:
– Вы знаете, что этот год, четыре тысячи пятьсот семьдесят девятый по нашему древнему летоисчислению – особый, необыкновенный год. По пророчеству нашего великого царя и первосвященника Салитиса, – при этом оратор почтительно взглянул на египетский бюст, – этот год будет годом, когда наш древний, великий народ гиксосов вернет себе утраченную славу и могущество…
По залу снова пробежала волна оживления.
Ага, вот откуда цифры! Оказывается, эти люди живут по другому исчислению. Это было бы смешно, если бы я не знала твердо, что они опасны, очень опасны.
– Тысячи лет назад наши предки правили величайшей державой древности, Египтом. Наши цари, начиная с великого Салитиса, повелевали десятками народов. Правители Ассирии и Вавилона повиновались им, приносили им дань. Сейчас наш народ находится в упадке. Нас осталось мало, мы рассеяны по городам и странам мира, мало кто из нас помнит древний язык, мало кто из нас помнит былое величие гиксосов. Но это изменится!
Оратор сделал выразительную паузу, горделиво оглядев зал и убедившись, что все внимательно слушают его.
– И вот этот год наступил – и мы узнали, что великая святыня, священный жезл появился из небытия! Много лет никто не знал, где он находится – и вот его привезли из Англии… Случайно ли, что это произошло именно сейчас? Нет, не случайно! Это подтверждает справедливость пророчества Салитиса! Жезл вернулся сейчас, чтобы мы обрели наконец долгожданное могущество!
В зале снова поднялся радостный гомон, в котором слышались отдельные выкрики:
– Когда же? Когда же?
– Я понимаю ваше нетерпение! – воскликнул оратор. – И я хочу ответить на этот закономерный вопрос прямо и честно. Совсем скоро! Уже завтра!
Вдруг посреди зала вскочил приземистый мужчина с густой черной бородой и воскликнул:
– Это ложь! Я знаю, что попытка завладеть жезлом была и что она провалилась!
Точно, была, усмехнулась я про себя, и провалилась, потому что я тут подсуетилась. Ну, не одна конечно, с Игорем… кстати, я вдруг поймала себя на мысли, что по нему соскучилась. Опять же собачка такая славная… Но не могу же я просто позвонить и сказать как есть, это неудобно. Еще подумает, что я за ним бегаю.
Тут я спохватилась, что думаю не о том и что так можно что-то важное прозевать, и отогнала посторонние мысли.
– Это была неудачная попытка! – отвечал оратор. – Наши братья попытались использовать посторонних людей, профессиональных воров, которым нет дела до священных интересов нашего народа. И эта попытка действительно была неудачной. Но тогда я сам взялся за дело… известно же, что если хочешь, чтобы дело было сделано, делай его сам!
Он опять сделал выразительную паузу и продолжил:
– Мы провели большую работу… Для начала при помощи древней магии мы устранили директора музея, в который привезен жезл, и поставили на его место человека, которого легко подкупить. И мы подкупили его, так что уже завтра жезл станет нашим!
Вот оно что, подумала я. Эти заговорщики не только убили Михаила Филаретовича, они еще и подкупили Азадовского!
А что, в это я запросто поверю, до чего же противный тип. Не зря он мне так не нравится!
– Уже завтра директор музея передаст нам жезл. Это будет легко сделать во время церемонии открытия выставки, когда в музее будет много посторонних людей.
– Как вы это сделаете? – снова подал голос недоверчивый бородач. – Кражу сразу заметят…
– Наши мастера изготовили точную копию жезла, и новый директор заменит настоящий жезл на эту копию, а подлинный артефакт передаст мне там же, на этой церемонии.
Присутствующие тихо переговаривались.
Оратор снова оглядел зал и наконец произнес:
– Я клянусь своей кровью, древней кровью гиксосов, что древняя святыня будет нашей!
Он извлек из-под трибуны, на которой стоял, длинный серповидный нож, украшенный резьбой, и поднял его над головой:
– Клянусь этим кхопешем, боевым серпом, древним оружием наших предков, клянусь своей кровью!
С этими словами он полоснул серповидным ножом по левой руке. На трибуну закапала кровь. Да, что ни говори, а этот человек умеет использовать театральные эффекты!
– Пройдет совсем немного времени, и мы снова соберемся здесь, чтобы увидеть священный жезл и убедиться в его могуществе!
Оратор поднял руки над головой. В зале зааплодировали, потом присутствующие начали подниматься и направились к той двери, за которой я притаилась.
Я спряталась за дверью, а когда люди, оживленно разговаривая, начали выходить в коридор, смешалась с ними и незамеченной покинула помещение «Белого лотоса».
Только теперь я вспомнила, зачем меня собственно послал сюда Азадовский, и отправилась в соседний дом, в офис кейтеринговой фирмы «Карлик Нос». Форму сняла во дворе и выбросила в урну.
В офисе фирмы я проверила завтрашнее меню, подписала его, взяла копию для Азадовского. На завтрашнее мероприятие нам пообещали прислать несколько ящиков шампанского, легкие закуски, двух официантов и всю необходимую посуду.
Заканчивая разговор, я спросила менеджера фирмы, что они хотели сказать ее названием. «Карлик Нос»… я, конечно, помню сказку Вильгельма Гауфа, но как-то это странно звучит.
– Ну, наверное, те, кто придумал такое название, имели в виду, что наши сотрудники маленькие, незаметные люди, что они заняты только тем, что носят напитки и закуски… кроме того, Карлик Нос был великолепным поваром…
И хоть он улыбнулся своим словам, все равно это прозвучало как-то неубедительно, но не это меня занимало. Все это время я не могла отделаться от мысли, что завтра, во время этой самой презентации, которую мы готовим, Азадовский подменит подлинный жезл на копию и отдаст настоящий артефакт заговорщикам… и неужели это сойдет ему с рук? Тогда получится, что Михаил Филаретович умер напрасно…
* * *
Эти мысли мучили меня всю обратную дорогу, и прежде чем вернуться в музей, я завернула в соседний переулок, вошла через служебный вход в театр и прошла в реквизиторскую.
Бруно Мартинович что-то мастерил за своим рабочим столом, попугай, нахохлившись, сидел у себя в клетке и заметно скучал. При моем появлении он всплеснул крыльями и выкрикнул:
– Вбегает взволнованная Мар-рья Петр-ровна!
– Сам ты Марья Петровна… – отмахнулась я. – Нахватался здесь, в театре, всякого-разного…
Бруно Мартинович оторвался от своей работы и улыбнулся:
– Рад вас видеть. Но по вашему лицу вижу, что Роберт прав – вы действительно взволнованы. Что-то случилось?
И я с порога выложила ему все, что видела и слышала в «Белом
