Trailing The Bolsheviki Twelve Thousand Miles With The Allies In Siberia - Carl W. Ackerman
К счастью, "регулярка" необычайно долго задержалась на станции Маньчжоули, и в городе и его окрестностях я узнал о "выходках" Семенова и его разбойников. Семенов отказался признать адмирала Колчака, и считалось, что его поддерживают японцы. Впервые я узнал об этом во время остановки в Иркутске. За два дня до моего прибытия туда три русских офицера, которые, по слухам, были прикреплены к штабу Семенова, приехали в город и были арестованы офицерами, представлявшими Колчака. На следующий день, когда они были доставлены в суд, японский военный представитель в городе явился просить об их освобождении на том основании, что они состоят при японском штабе, и японское утверждение было удовлетворено.
Я был вдали от Владивостока несколько недель и не слышал об изменениях в отношениях между японцами и американцами, но как только я достиг Маньчжурии, японское влияние стало ощутимым. Задержка в отправлении нашего поезда была вызвана движением японских войск, которые проходили через город весь день и ночь по пути к побережью из Читы и прилегающей страны, и я впервые узнал о масштабном выводе японских войск, подробности которого будут приведены в следующей главе.
После дневной задержки на станции Маньчжоули наш "частный" вагон был прицеплен к медленному грузовому. Прежде чем мы достигли Харбина, задние рессоры вагона сломались, в результате "волочения" грузового поезда, и, рискуя пересесть в другой вагон движущегося поезда или быть разбитыми вдребезги в "частном", мы оставили наш восемнадцатидневный "дом" в безопасном купе вагона британской железнодорожной миссии и поехали в Харбин, благодаря чехов и судьбу, что мы были так близко от Владивостока и Пекина и так далеко от самой Сибири. Исход был не так увлекателен, как вход, хотя станция Харбина была похожа на визит в Америку, потому что двери казармы Корпуса железнодорожной службы США были открыты для двух корреспондентов, которые приняли гостеприимство полковника Эмерсона с энтузиазмом непутевых сыновей, вернувшихся под кров и еду покинутого дома. После ванны и ночного отдыха я отправился во Владивосток, где "японский вопрос" в интересах союзников уже давно вытеснил русскую "проблему".
Глава XI Деятельность Японии в Сибири
Поездка из Омска во Владивосток после перемирия означала переход из одного центра политики в другой. Первый город был столицей антибольшевистской России. Второй был столицей Дальнего Востока, и если октябрьские дни были решающими для России, то ноябрь, декабрь и январь ознаменовали еще один критический период в отношениях Соединенных Штатов и Японии. До войны никто не мог подумать о Владивостоке как о месте встречи Японии и США для обсуждения дальневосточных проблем и политики. Никто не рассматривал его и после русской революции, но зимой этот сибирский город был не только дипломатическим центром, но и военным штабом, а Азиатская Россия была скорее полем политической битвы, чем театром военных действий.
Даже короткого пребывания во Владивостоке было достаточно, чтобы убедиться, что политика имеет большее значение, чем военная стратегия, и после путешествия в глубь страны и обратно этот город возвышается над горизонтом Востока, над Токио и Пекином, как место встречи государственных деятелей и генералов двух различных цивилизаций, Запада и Востока, для обсуждения и решения сибирской проблемы с головой Януса - Сибирь и ее отношение к России и миру, и Сибирь в ее отношении к Японии и Китаю.
О том, что великие державы понимали важность отношений Японии с Сибирью, свидетельствовали люди, которых они выбирали в качестве посланников и генералов. Восемьдесят пять процентов официальных представителей союзников в западной части России представляли свои правительства на Дальнем Востоке. Французские, итальянские и американские дипломатические представители были или были послами в Токио, а большинство военных были назначены на иностранные посты на Востоке как до, так и во время войны.
При рассмотрении деятельности Японии в Сибири важно не только то, что читатель должен знать тип людей, выбранных союзниками для решения этих двойных японо-российских проблем, но и отношение японцев к Сибири. Чтобы быть в курсе японского мнения, я внимательно следил за редакционными комментариями ведущих токийских газет, которые воспроизводились в "The Japan Advertiser". Одна редакционная статья, которую я счел справедливым выражением позиции большинства японцев, была опубликована в "Чугай сёгё". Я приведу ее здесь полностью, поскольку информация в нем содержится информация об отношении виконта Учиды и потому, что он отражает общее впечатление Востока об "успехе" вмешательства союзников - убеждение, которое очень скоро должно было уступить место критике и разочарованию.
"Сибирская кампания союзников оказалась более успешной, чем обычно ожидалось", - пишет редактор Chugai Shogyo.....
Союзные войска сейчас занимают все важные пункты в регионах, которые ранее были сферой интересов большевиков и австро-германцев. Короче говоря, теперь выясняется, что мир переоценил силу и влияние большевиков.
В прошлом, особенно в начале этого года, среди союзных дипломатов и публицистов было много тех, кто придерживался мнения, что большевики под руководством Ленина и Троцкого были единственной политической силой в России, которая имела возможность организовать сильное центральное правительство в этой стране. Виконт Утида, нынешний министр иностранных дел, который в то время был послом Японии в России, также был одним из тех, кто переоценивал влияние большевиков в России. В интервью представителям прессы, которое состоялось в Харбине, когда он возвращался домой из Москвы, виконт заявил, что Россия будет находиться под контролем большевиков, если только не появится какая-нибудь новая политическая фракция, которая сместит правительство Ленина и Троцкого. Далее он заявил, что влияние большевиков намного сильнее влияния Германии, поэтому перспектива немецкой агрессии в Сибири, которой опасались многие союзные политики, будет невелика. Сказав это, виконт, очевидно, если не прямо, выступил против схемы союзной экспедиции в Сибирь,
