10 книга - Галина Дмитриевна Гончарова
Что выиграет на этом Лиля?
Время.
Они успеют уйти достаточно далеко, чтобы их не догнали. Иначе...
И разбираться никто не будет.
Хотели ограбить, не хотели, кто кого хотел...
Повесят. Или камнями забьют.
Это Лиля и изложила подруге. Лари прониклась и закивала.
— Да, надо... идем...
Не хотелось ей до слез, Лиля это видела. Но надо.
Поляна была...
— М-да.
Лиля только вздохнула. Драка хоть и короткая, оказалась достаточно яростной, трава потоптана, орешник поломан, кое-где дерн взрыт «до мяса», выворочен с клочьями земли...
Начать стоило с врага.Лиля выругала себя за непрофессионализм, потом еще больше разозлилась. Она врач, а не убийца! А сейчас...
Ей придется добивать людей. Потом хоронить их, потом...
С-сволочи!
Да что ж вам дома не сиделось-то?! Что ж вы решили меня ограбить?! Не могли себе другую жертву поискать?
И Лиля наклонилась над старшим подонком.
Дышит?
Нет, за этого можно быть спокойной. Рука медика сбоя не давала, хоть лечить, хоть калечить. Какой из ударов оказался смертельным, Лиля не знала, чай, не патологоанатом. Но голову она подонку размозжила напрочь, считай — половину черепа снесла. Мозг — и тот наполовину разлетелся по поляне.
Гадость...
Лиля поморщилась и направилась ко второму.
О, черт! Альдонай и все его Мальдонаи! Живой еще...
Лиля выругалась сквозь зубы, и принялась за обследование. Живой, да... ненадолго.
Лари очень удачно стукнула подонка по голове... Лиля приподняла веко и увидела — то есть не увидела зрачка. Глаза закатились.
Выживет?
При таких травмах весьма сомнительно.
Но ей-то что делать? Добить?
Лиля прикусила губу.
Не могла она... вот так — не могла. В горячке боя ее рука не дрогнула бы, случись защищаться, она не колебалась, но раненого, беспомощного врага?
Добивать?
— Поэтому Россия никогда не могла удержаться впереди всех, — проворчала себе под нос женщина. — Мы не умеем добивать упавших...Хотя стоило бы. Но решимости не хватило.
Лиля покусала губы и решила пока не трогать негодяя. С такой травмой он или умрет сам, или... или... не умрет. Тогда на совести Лари не будет смерти.
— Я его... — Легка подруга на помине.
— Жив, — отозвалась Лиля.
-Жив?
Интересно, чего больше в ее голосе? Радости — или разочарования?
— Жив, — еще раз подтвердила Лиля. — Иди сюда.
— Зачем?
— Собирай наши вещи.
— Хорошо. А мы не останемся?
— А ты хочешь здесь ночевать? Нет, Лари, нам надо до утра уйти как можно дальше. Собирай вещи.
А сама Лиля занялась тем, за что ненавидели и презирали людей на войне.
Мародерством.
Можно назвать это сбором военных трофеев, неважно. Ее сиятельство, словно последний мерзавец, принялась обшаривать карманы своих недавних жертв.
Улов был негустой. И то — зачем им брать с собой что- то ценное? Они рассчитывали не поделиться, а получить, вот и не взяли ничего. Так, ерунда.
Горсть образков и знаков Альдоная, восемь медяков, два больших ножа, длиной чуть не в половину руки Лилиан, четыре маленьких, один засапожник...
Моток веревки, горсть семечек, кусок сыра.
Все добро.
Да, два мешка. Одежда, обувь...
— Отвратительное поведение, — приговорила Лиля. — Пришли нас грабить и ничего с собой не взяли. Фу!
Лари истерически рассмеялась.Лиля пожала плечами. Не то, чтобы ей импонировала такая роль, но стервой жить проще. Спокойнее, да и совесть не грызет...
Как там шутят?
Выбил совести зубы, теперь она не грызет, а задумчиво посасывает?
В данном случае совесть Лилиан и не ворохнулась. Она разобралась с теми, кто пришел ее убить. Чего их жалеть? Они бы ее не пожалели...
Плохо другое.
Местные здесь елку от елки на ощупь знают, наверняка. Дети — точно. Надолго они эти два трупа не спрячут. Но... шли они быстро, ушли достаточно далеко, так что...
Лиля сноровисто раздела обоих мужчин и хозяйственно упаковала одежду в мешки.
— Возьмем с собой, пригодится.
— А они...
— Им уже не понадобится. Если что — лапником прикроем, — решила Лиля. Сунула в костер смолистую сосновую ветку, и чадя импровизированным факелом, отправилась по окрестностям.
Лес...
Пусть плохонький, но лес. Это место, в котором можно спрятать многое. И многих...
Лиля сделала бы проще всего — подняла бы этих мерзавцев на дерево... а кто сказал, что нельзя так сделать? Если рычаг?
Нет... долго, муторно, да и привязать их там надо. И на дерево лезть... не пойдет.
Закопать?
Надолго не получится, а значит, нечего и силы тратить. Лиля искала или водоем, или яму или...
Нашла — и быстро.
Выворотень.Сосну повалило ветром, и вывернуло здоровущий ком земли вместе с корнями. Образовалась яма. Лиля прикинула размер, поковыряла землю на корнях, и решила, что ничего лучше не придумает. Значит — так тому и быть.
Два тела, одно мертвое, одно условно живое, отправились в эту самую яму. Лиля срубила здоровущую еловую лапу и они с Лари сделали нечто вроде волокуши. Погрузили тела, поволокли...
Медленно, осторожно — Лиля боялась за ребенка. Но малыш вел себя хорошо, да и трава была сырой...
Протащили одно тело, второе, причем Лари старалась больше подруги. Потом нарезали лапника, благо, ножами их обеспечили, прикрыли тела...
Лиля понимала, что оставляет человека на смерть в этой яме.
Что милосерднее было бы добить.
Что это жестоко...
Выбора у нее не было. И добивать она не могла. Так что...
Пусть им лес судьей будет. Они, наверняка, не всех добивали. Кто-то оставался в таком е виде, а жизнь — жестокая штука.
Как аукнется — так и откликнется.
Теперь поляна.
В ход пошел тот же лапник. Следы заметали в буквальном смысле слова, дерн притаптывали, кое-где даже прижгли огнем, но все равно — было видно, что здесь боролись.
Было видно, что тащили...
— Дождь бы нам, — тоскливо сказала Лиля. — Грозу и град...
Лари поглядела на небо.
— Вроде месяц красноватый, может, и повезет?— Если к вечеру только, — откликнулась Лиля, которая тоже знала приметы. — Что с вещами?
Вот что значит — дитя средневековья! Шок или трепет, а вещи Лари собрала подчистую, ничего не забыла.
Девушки навьючили на себя мешки и медленно двинулись к дороге. Им предстояло идти всю ночь.
* *
Ночью оказалось идти даже лучше, чем днем.
Темно? Кто сказал такую глупость? Звезды и луна дают достаточно света.
Дорога свободна, никто по ней не
