Цифровая экономика - Tim Jordan
Использование Джарретт феминистских концепций домашней работы как труда указывает на выход из этой дилеммы и на язык, более подходящий для цифровых экономических практик. Опираясь на теории домашнего труда, она утверждала, что одно и то же действие может пониматься двояко:
Для пользователей ... Facebook переживается прежде всего как обмен потребительскими ценностями. Сайт может преобразовать рабочую силу пользовательского опыта в товарную форму пользовательских данных (рабочее время) только после того, как пользователь получит опыт использования в качестве неотъемлемой потребительской ценности. И поскольку она остается потребительской ценностью, аффективная интенсивность, связанная с обменом в Facebook, не теряет своей способности создавать и поддерживать богатые социальные формации, даже когда она почти одновременно включается в товарную цепь. (2016: 123)
Как и Коте и Пибус, Джарретт указывает на то, что использование кем-то в социальных сетях своих социальных отношений, опосредованных платформой, одновременно эмоциональными и аффективными, даже если они превращаются платформой в труд от ее имени. Утверждение Джарретта о том, что одно и то же действие может быть одновременно аффективным для пользователя и трудовым для платформы, открывает возможность исследовать идеи, выходящие за рамки труда.
Видеть за пределами разделений, которые так часто применяются к деятельности в цифровых экономических практиках, означает видеть различные действия, предлагаемые различными платформами, как самостоятельные действия. Идея субъекта, производящего эти действия, не обязательно должна предполагаться, поскольку можно увидеть действия сами по себе, не объясняя их в связи с возникшим субъектом. В своем анализе видимости Вудворд предлагает способ интерпретации действий в цифровых экономических практиках, который охватывает психику и социум и позволяет увидеть, как различные виды субъективности, связанные с расой, полом, сексуальностью, трудом и прочим, всегда и уже конструируются посредством таких действий. Она использует феминистскую теорию "взгляда", чтобы утверждать, что:
Взгляд предлагает один из способов осмысления этого процесса смотрения и подчеркивает интерактивные, реляционные аспекты того, что участвует в создании видимых и невидимых вещей, которые соединяют личные, внутренние миры чувств и социальные миры социальных систем, структур, институтов и культуры, включая технологии репрезентации... Реляционность занимает центральное место в политике в/видимости и в моем переосмыслении взгляда... особенно в оспаривании чрезмерного упрощения опыта и процессов, через которые люди обретают смысл мира. Реляционность предполагает соединение, а иногда и разъединение различных сил, которые действуют при исследовании того, что видно и не видно, и того, как работает политика "в/видимости". (2015: 148-9)
Я интерпретирую взгляд, как его понимает Вудворд, как сходный по своей природе с действиями в цифровых экономических практиках, в том смысле, что и то, и другое конституируется отношениями между действиями, технологиями, эмоциями и аффектами, а также социальными отношениями, которые конституируют друг друга и конституируются в каждый момент, когда они происходят. Параллельно с рассуждениями Вудворд о том, кто является видимым и что это значит, полезно рассматривать способность участвовать во взаимосвязанных действиях на сложной цифровой платформе как эквивалент создания видимости. Это также означает, что каждый вид действий, связанных с платформой, не только представляет собой такие вещи, как поиск, свободное программное обеспечение и так далее, но и создает гендерные, расовые, классовые и другие позиции, связывающие эти действия с более широкими социальными силами. По мнению Вудворда, важно не то, чем является деятельность в соответствии с уже существующими категориями, а то, чем она становится в различных контекстах.
Действия, таким образом, могут быть поняты по модели взгляда как конституирующие субъективности и социальности. Причинно-следственное движение, которому следует здесь, не основывается на презумпции, что деятельность становится трудом, но утверждает, что она может быть преобразована, как показывает Джарретт, в нечто иное в зависимости от ее положения в многообразных отношениях экономической практики. Люди или их человечность не деформируются и не предполагаются в этих процессах, а создаются в них. Например, деятельность по размещению постов в социальных сетях становится частью взаимосвязи, в которой она может быть многократно конституирована как выражение эмоциональной или социальной жизни, как чистая форма досуга и как бит информации, доступный для соотнесения с другими битами информации, тем самым представляя собой небольшую часть труда для платформы. Ключевой момент - проследить за деятельностью конкретной экономической практики и увидеть, как она конституируется в разные моменты в разных контекстах с разными значениями; как деятельность обусловлена? Это означает отказ от идеи, что действие само по себе имеет единое значение, и рассмотрение его как реляционно конституированного. Одно и то же, казалось бы, единичное действие - например, публикация фотографии в социальной сети, поиск рецензий на книги или вступление в бой в игре - может быть конституировано множеством способов и контекстов. Накопление таких действий формирует субъективность и шаблонные социальные отношения, причем каждое действие может быть многократно конституировано различными контекстами. Если кто-то становится известным только тогда, когда делает что-то итеративно, например, публикует новости своим друзьям в социальных сетях или пишет лаконичный программный код, то совершенно иное понимание этих действий может по-другому воссоздать привычки этого человека, например, как представителя определенной демографической группы со специфическими интересами, на которую может быть направлена соответствующая реклама (Jordan 2013: 141-8).
В процессе формирования субъективности, соответствующей определенной цифровой экономической практике, в нее будут интегрированы различные виды расовых, половых, гендерных, классовых и "зеленых" субъектов. Это показывает пересечение форм власти в цифровых экономических практиках и ключевые способы, которыми они могут порождать расовые, гендерные и т. д. формы как через алгоритмы, так и через культуры. Здесь можно привести множество примеров, например, открытие того, что алгоритм Google, направляющий разные объявления о работе разным людям, чаще отправлял более высокооплачиваемые вакансии мужчинам, чем женщинам; или модели прогнозирования преступности, предсказывающие более высокий, чем нужно, уровень преступности в зависимости от расового состава конкретных районов; или кредитные схемы и страховые компании, автоматизирующие принятие решений с помощью алгоритмов, которые выявляют предпочтение белых мужчин или предполагают, что у женщин должны быть иждивенцы (Cossins 2018; Noble 2018; Eubanks 2018). Ни одна цифровая экономическая практика
