Конец мира – это только начало - Питер Зейхан
Греция стала примером последующего финансового бедствия. Несмотря на то, что Греция перешла на евро только в 2001 году, к 2012 году ее государственный долг превышал 175 процентов ВВП, в дополнение к лопнувшим кредитам в частной банковской системе, что привело к еще 20 процентам ВВП. Греция была далеко не одинока. До того, как все было сказано и сделано, девять стран-членов ЕС потребовалось спасать. Британцы, которые даже не присоединились к еврозоне, тоже не остались невредимыми. Между заимствованиями в евро и определенным мышлением в отношении кредитования, европейский финансовый кризис в конечном итоге привел к тому, что два из пяти крупнейших банков Соединенного Королевства оказались под внешним управлением.
По-настоящему страшная вещь заключается в том, что Европа так и не смогла оправиться от схлопывания пузыря евро. Лишь в 2018 году европейцам наконец удалось привести свой банковский сектор в такую же степень смягчения кризиса, как американцам в первую неделю финансового кризиса, начавшегося в 2007 году. На заре коронавирусного кризиса 2019 года долг в процентах от ВВП был выше по всем странам по сравнению с 2007 годом. Большая часть еврозоны неоднократно входила и выходила из рецессии, прежде чем пандемия COVID в 2020-21 годах утопила вообще всех. Страны, пережившие кредитные провалы, в первую очередь Греция, остаются в 2022 году под опекой.
Единственный способ оправиться от COVID потребовал ещё большего долга - еще 6,5 процентов ВВП * (В среднем. Борьба с COVID велась по принципу "каждая страна сама за себя" на всем континенте, поэтому данные и результаты варьируются от места к месту). Это долг, который никогда не будет погашен, потому что сегодняшняя Европа не только давно прошла точку демографического невозврата, но и большинство основных европейских стран уже постарели, что абсолютно исключает возврат к экономическому состоянию 2006 года. Европа сталкивается с огромным количеством проблем, но если бы они не испортили свой финансовый мир, у европейцев, по крайней мере, были бы мощные инструменты, чтобы справиться с ними. Теперь этого нет. Вся европейская система сейчас занимается лишь тем, что перебирает варианты, пока общая валюта неизбежно не рассыплется.
Прежде чем осуждать азиатов или европейцев, пожалуйста, поймите, что они едва ли единственные, кто пользуется преимуществами мира, в котором мы сейчас живем. Американцы не являются исключением.
ОТ БУМА К КРАХУ И ОБРАТНО: АМЕРИКАНСКАЯ МОДЕЛЬ
В мире до 1971 года нехватка капитала означала, что большинство работ в энергетической сфере велось сверху вниз, с участием как можно меньшего числа игроков, чтобы управлять рисками. Компания Exxon добывала сырую нефть в зарубежных странах. Exxon доставляла нефть домой танкерами. Exxon перерабатывала нефть в топливо на принадлежащих ей нефтеперерабатывающих заводах. Exxon распределяла это топливо по розничным станциям. Сеть франшиз Exxon продавала топливо потребителям.
Однако после 1971 года законы капитала были если не отменены, то уж точно ослаблены. Новая структура капитала поддерживала принятие риска почти по умолчанию. Появились новые фирмы, которые решали отдельные задачи, такие как поиск, транспортировка или переработка, а не всю цепочку от скважины до потребителя. Эти новые фирмы действовали рядом с существующими или даже внутри внутренних систем крупных энергетических игроков.
Появилась компания Enron. В конце 1980-х годов Enron начала свою экспансию, чтобы стать квинтэссенцией посредника в американском энергетическом комплексе. Она создала "банки" природного газа, которые позволили ей стать соединительной тканью между производителем и потребителем. В мире, существовавшем до 1971 года, стоимость инвентаризации такого продукта, как природный газ, где бы то ни было, кроме места потребления, была бы глупой * (Поскольку природный газ - это газ, его трудно удержать. Кроме того, при плохом обращении он взрывоопасен). Но после 1971 года появился капитал, позволяющий опробовать всевозможные новые идеи. Первоначальный бизнес Enron, связанный с природным газом, расширился на нефть, на электроэнергию, на целлюлозу и бумагу, на телекоммуникации, на передачу данных* (Если вы не видите естественных связей между этими отраслями, вы... далеко не одиноки).
Но Enron практически ничем не владела, даже средствами передачи данных в большинстве случаев. Вместо этого Enron получала свой доход, покупая и продавая обещания о будущем получении и поставке различных товаров. Фьючерсный рынок - реальная вещь, он обеспечивает надежность как производителям, так и потребителям, связывая их с партнерами до того, как потребуется мгновенная поставка, но игра в промежуточном пространстве требует ведения довольно ювелирной бухгалтерии.
Компания Enron отлично вела бухгалтерию. А что касается ювелирности? Не очень. Оказывается, когда вы фактически ничем не владеете, ничего не перемещаете и ничего не добавляете, ваш единственный доход приносит то, что записано в вашей бухгалтерской книге. Enron очень хорошо научилась перемещать вещи на бумаге, "добавлять стоимость" на бумаге, чтобы имитировать доход. Они были настолько хороши, что многие поверили, что Enron - это волна будущего, и купились на это. На пике своей деятельности Enron была седьмой по стоимости компанией США, торгуемой на бирже.
То, что сделала Enron, называется "мошенничество".
Когда Enron представила фьючерсы на погоду (вот прямо так, на погоду, прим. пер) и изменила свой девиз на "лучшую в мире компанию", даже самые большие болельщики компании уловили вонь. В течение пяти месяцев после первых утечек высоко взлетевшие акции Enron упали до однозначных цифр в центах, и фирма, несомненно, оказалась в состоянии банкротства. Поскольку у компании было так мало активов, у ее кредиторов было не так много костей для обгрызания.
Более яркий пример:
В 2000-01 годах, когда рецессия в США, вызванная деятельностью компании Enron, сменилась длительной, уверенной, низкоинфляционной экспансией, американский рынок жилья рос скачками.
Неотъемлемой частью американской мечты является то, что вы будете наслаждаться экономически лучшей жизнью, чем предыдущее поколение. С 1950-х по 1980-е годы белые американцы из среднего класса определяли понятие "американская мечта" как "владение домом". В 1990-х и 2000-х годах, благодаря сочетанию меняющихся культурных норм и государственного стимулирования, этот
