Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Deirde Nansen McCloskey
Серл продолжает: "Как ни странно, [институциональные факты] являются фактами только в силу человеческого согласия или принятия". Я бы ответил: В этом нет ничего странного, Джон, только не в мире предположений. Рэймонд Таллис, сам выдающийся нейробиолог, положительно отозвался о книге "Кто в ответе? Free Will and the Science of the Brain" Майкла С. Газзаниги, которого он называет "выдающейся фигурой в современной нейробиологии". Таллис пишет, вставляя фразы из Газзаниги:
Очень важно, что истинный очаг этой активности находится не в изолированном мозге, а "в групповом взаимодействии многих мозгов", поэтому "анализ отдельных мозгов в изоляции не может пролить свет на способность к ответственности". Именно здесь, в сообществе умов, и находится наше человеческое сознание, сотканное из бесчисленных взаимодействий, которые делает возможными наш мозг. "Ответственность" (или ее отсутствие), говорит г-н Газзанига, "не находится в мозгу". Это "взаимодействие между людьми, общественный договор" - эмерджентный феномен, несводимый к деятельности мозга.²¹
И завершает он свое выступление красноречивыми словами (Таллис - тоже поэт):
Мы принадлежим к безграничному, бесконечно развитому сообществу разумов, которое было создано из триллиона когнитивных рукопожатий на протяжении сотен тысяч лет. Это сообщество - театр нашего повседневного существования. Оно отделяет жизнь в джунглях от жизни в офисе, и поскольку это сообщество разумов, его нельзя изучить, глядя на деятельность одиночного мозга.
Вот вам и френология как единственная модель для реальной науки о мозге.
Человеческое согласие или принятие, то, что философ Майкл Оукшотт назвал разговором человечества, - это именно то, что я называю конъективным, в отличие от чисто субъективного. Сёрл убедительно доказывает, что общество скрепляется конъектурными фактами типа "X считается Y в контексте C". Так, произнесение священником слов "Я венчаюсь" считается браком двух людей в контексте правильно организованной церемонии бракосочетания. Как часто отмечает Стэнли Фиш, подобные умозрительные факты всегда можно оспорить. Объективные факты ("вода - это две молекулы водорода и одна молекула кислорода") или субъективные факты ("Иан Ботам намерен сделать удар по шестерке") не оспариваются. Физические факты мира и психологические состояния человеческого разума "грубы", по выражению Сёрла, в смысле неоспоримости их природы, их "онтологии", как говорят философы.²² Физические ограничения, такие как гравитация, или интенциональные состояния, такие как большая любовь к ванильному мороженому, - это не те факты, о которых можно спорить, как только мы постигаем в ходе гуманитарного исследования их природу, их "qualia", как говорят философы. Все, что мы можем сделать в этом случае, - это измерить, если это возможно, "кванты".
Конъектура, напротив, всегда спорна и всегда в этом смысле этична, т.е. имеет "деонтический статус", отмечает Сёрл, а "деонтический" - это то, что мы должны делать (в переводе с греческого означает "быть нужным"). Можно утверждать, что священнослужитель не имеет надлежащего разрешения на заключение брака (посмотрите на споры вокруг однополых браков), что определение "территории США" может быть неоднозначным (посольства за рубежом?), что гол может быть спорным. Если какая-либо часть мяча нарушает плоскость линии ворот, считается ли это голом? Был ли судья или лайнсмен в состоянии судить?
Нет "Я", взятого самого по себе, - писал Мартин Бубер в начале книги "Я и Ты", - нет "Ich an Sich", любимого догматическим методологическим индивидуалистом. Как отмечает экономист Барт Уилсон и как было показано Уилсоном и другими в лингвистическом анализе и лабораторных экспериментах, такая вещь, как "социальное предпочтение", находится в наших языковых играх между собой, а не в наших изолированных функциях полезности.²³ "Фундаментальный факт человеческого существования, - писал Бубер в книге "Между человеком и человеком", - это не индивид как таковой и не совокупность как таковая, а "человек с человеком".²⁴ Он не является ни субъективным, ни объективным. ("Объективная истина не дается смертным", - сказал Бубер на суде по делу о шпионаже Ахарона Коэна в 1958 г., что, возможно, было не самым лучшим высказыванием в сложившихся обстоятельствах). Субъективное, "между" по-буберовски - это то, что мы знаем в речи, встрече и диалоге, одного человека с другим.
Однако Сёрл, похоже, не понимает, что его формулировка статусной функции - "X рассматривается как Y в контексте C" - сама по себе поддается анализу на метафору ("Относитесь к ребенку женского пола Яннике как к маме") и историю ("Мы играем в дом": когда-то был дом с мамой и папой ...). Одним словом, статусная функция Серла - это аллегория. Прогресс Пилигрима" - это аллегория метафоры духовной жизни как путешествия ("Рассматривайте буквальное путешествие как метафору духовного испытания и развития"), причем сюжет придает метафоре измерение метонимии через время (последовательные события в сюжете примыкают друг к другу, а не похожи друг на друга).
Серл справедливо отмечает, что человеческие дети "очень рано приобретают способность к двойному уровню мышления, характерному для создания и поддержания институциональной реальности". Маленькие дети могут сказать друг другу, отмечает он, "Хорошо, я буду Адамом, ты - Евой, и пусть этот блок будет яблоком"²⁵ Психолог Майкл Томаселло и его коллеги показали в экспериментах с обезьянами и людьми, что "человеческое мышление [то есть функция разума, "упорядочивание предпочтений" на жаргоне экономистов] в основе своей кооперативно". Например, человеческие младенцы, в отличие от своих близких родственников среди человекообразных обезьян, указывают. То есть они "формируют "мы", которое действует как своего рода множественный агент" (Томаселло цитирует в этой связи Серла). И дети оценивают,
