Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman
Филантропия Шиффа, всегда направленная на улучшение жизни его соотечественников-евреев, иногда шла непрямым путем. Так было в 1889 году, когда он выделил 10 000 долларов в качестве начального финансирования для создания музея семитской истории в Гарварде. Его цель - сохранить древнееврейские тексты, произведения искусства и другие реликвии - на самом деле коренилась в современных проблемах. Как он объяснил во время церемонии открытия:
Антисемитизм в Европе, социальные предрассудки и остракизм в свободной Америке могут какое-то время бушевать, но потомки со стыдом и отвращением отрекутся от этих страстей. Чтобы эффективно бороться с этими неразумными течениями, необходимо создать возможности для более тщательного изучения и лучшего познания семитской истории и цивилизации, чтобы мир лучше понимал и признавал долг, который он должен семитскому народу.
Летом 1890 года в России вновь разгорелся кризис. Появились сообщения о том, что российское правительство планирует начать применять майские законы, которые до этого времени применялись лишь в незначительной степени. Нью-йоркские филантропы готовились к новому наплыву иммигрантов, с которым, отчасти благодаря Шиффу, им теперь было легче справиться. За пару лет до этого Шифф через своего близкого друга Эрнеста Касселя, британского финансиста, связался с бароном Морисом де Хиршем, магнатом мюнхенского происхождения, сколотившим свое состояние благодаря европейским железнодорожным предприятиям. Единственный сын Хирша, Люсьен, недавно умер. "Я потерял сына, но не наследника; человечество - вот мой наследник", - заявил Хирш в то время. Как и Моисей Монтефиоре, Хирш, получив свои миллионы, начал вкладывать свое состояние в работу по оказанию помощи евреям.
Хирш сосредоточился на попытках улучшить экономические условия для евреев, живущих в Палестине, с помощью фермерских и образовательных программ. В 1887 году он предложил российскому правительству 50 миллионов франков на создание начальных и сельскохозяйственных школ по всей Палестине, но переговоры сорвались, когда Хиршу стало ясно, что российские лидеры не испытывают особого желания улучшать жизнь своих еврейских подданных и, возможно, даже предпочитают, чтобы те жили в вечном состоянии бедности и порабощения.
"[Хирш] пытался сделать крупные пожертвования в России и Галиции [регион, охватывающий часть современной Украины и Польши], но они оказались неосуществимы", - сообщил Шифф Касселю в декабре 1888 года. Деньги барона можно было бы гораздо лучше использовать для обустройства "евреев, которые постоянно вливаются в эту страну". Кассель хорошо знал Хирша, поэтому Шифф попросил своего друга порекомендовать барону "пожертвовать значительную сумму" в Соединенных Штатах.
Тем временем Хирш пришел к осознанию того, что проблемы российских евреев не могут быть решены в России; хотя раньше он считал широкую эмиграцию нереальной, теперь он видел в ней единственный выход. В июле 1890 года, когда стали появляться сообщения о грядущих репрессиях российского правительства против евреев, Шифф встретился с Хиршем в Лондоне, где поразил усатого аристократа как "спокойный, вдумчивый человек", глубоко заинтересованный в помощи "нашим несчастным единоверцам". Через несколько недель Хирш написал Шиффу об "ужасных указах", которые русские, по сообщениям, принимают против евреев. "Пришло время, когда мы, люди, обладающие собственностью, должны встать на защиту", - заявил он. К письму он приложил копию письма, в котором сообщал, что вносит 2,4 миллиона долларов на создание благотворительного фонда для помощи еврейским иммигрантам в Америке. В начале следующего года был официально открыт Фонд барона де Хирша, среди сотрудников которого были Шифф, Джесси Селигман, Джулиус Голдман и Оскар Страус, до недавнего времени посланник США в Османской империи. (Эмануэль Леман позже стал казначеем организации.)
Несмотря на первые неудачи, основное внимание по-прежнему уделялось превращению прибывающих еврейских иммигрантов в фермеров, что служило двойной цели - избавить их от перенаселенных гетто в центре Нью-Йорка и дать им профессию, которая могла бы сделать их самодостаточными. Среди первых проектов Фонда Хирша была новая фермерская колония и сельскохозяйственная школа в Вудбайне, штат Нью-Джерси. Организация также помогала евреям приобретать фермерские земли в Коннектикуте и поддерживала существующие сельскохозяйственные коллективы, созданные несколькими годами ранее при поддержке Еврейского общества помощи эмигрантам. Но эти усилия смогли отвлечь лишь небольшую часть иммигрантов, наводнивших Нью-Йорк, где Фонд Хирша, благодаря своим огромным ресурсам и выдающимся людям в его правлении, быстро стал центральным игроком в еврейской общине города.
Доллары Хирша поступали в существующие группы, работающие с еврейскими эмигрантами, такие как Объединенная еврейская благотворительная организация, которая обучала иммигрантов ремеслам рукоделия, и Образовательный альянс, который предоставлял бесплатные уроки английского языка - часть программы "американизации", которая была центральной в миссии фонда Хирша. Часто эти инициативы приходилось адаптировать к различным потребностям новоприбывших: например, иммигранту, обучавшемуся металло- или деревообработке в финансируемом Хиршем Еврейском техническом институте, также требовалось обучение английскому языку, чтобы выучить названия своих инструментов. Ему требовался проезд на троллейбусе до места занятий и обратно, и он приходил настолько голодным, что перед началом занятий ему подавали небольшой обед из хлеба, сыра и кофе.
Фонд Хирша построил бесплатные общественные бани на Генри-стрит для жителей Нижнего Ист-Сайда, в многоквартирных домах которых не было ванн. Фонд также предоставлял кредиты владельцам бизнеса, часто в швейной промышленности, которые соглашались обучать и нанимать рабочих-иммигрантов. По инициативе Джулиуса Голдмана была создана отдельная кредитная программа, призванная помочь представителям иммигрантского интеллектуального класса - как правило, тем, кто получил определенное образование в Европе, - продолжить обучение в Соединенных Штатах. Вместе с Голдманом этой программой руководили Моррис Лоэб, блестящий, но эксцентричный сын Соломона, только что назначенный профессором химии в Нью-Йоркском университете, и Эдвин Селигман, экономист из Колумбийского университета.
Селигман также работал в комитете Фонда Хирша, которому было поручено рекомендовать новые программы, и изучал вопрос о том, как иммигранты могут стать на экономическую ногу. В одной из записок он сетовал на то, что многие новоприбывшие евреи устраиваются на неквалифицированные работы, такие как скручивание сигар или отделка одежды, где они зарабатывают на жизнь "непомерно долгими часами работы за неадекватную плату, ютясь вместе среди грязного и нечистого воздуха, поневоле отгораживаясь от радостей жизни и порождая потомство, которое, подвергаясь тем же влияниям, обязательно должно развивать лишь низменные инстинкты человечества".
"Что нужно для несчастной оравы неквалифицированных иммигрантов, так это возможность", - размышлял он. "А эту возможность можно получить только благодаря такому образованию, которое позволит им
