Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова
– Ну, когда же наконец начнется съемка? Милочка, мое время стоит дорого, я не могу его терять из-за ваших неувязок с персоналом!
Все ясно: Алюня вошла в раж. Интонации появились, как раньше, в моем детстве, когда она отчитывала нерадивую горничную в пансионате или пеняла администратору за шум после одиннадцати вечера.
Мне ли не помнить… Какие скандалы закатывала! Вроде бы и негромко говорит, но голос так хорошо поставлен – на всей территории слышно было.
Тут Алюня бросила взгляд на дверь и заметила меня. Она уже приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но я сделала большие глаза и поднесла палец к губам – мол, молчи!
Вы не поверите, но до нее дошло, и Алюня радостно воскликнула:
– А хотите, я прочту вам монолог Катерины из «Грозы»? Это тоже моя большая творческая удача! Товстоногов хотел поставить этот спектакль, пригласив меня на главную роль, но потом его творческие планы неожиданно поменялись…
– Не надо! – подала голос измученная мымра, но Алюня не вняла ее просьбе и начала:
– Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь…
Мымра едва слышно застонала, а Алюня еще повысила голос:
– Вот так бы и разбежалась, подняла руки и полетела…
Она вскочила со стула, широко развела руки в стороны, едва не заехав мымре в глаз, и замахала ими быстро и интенсивно, что твой умирающий лебедь.
Ее декламация очень помогла, потому что заглушила звук моих шагов, а главное – отвлекла эту тощую мымру.
Под монолог Катерины я подобралась к ней почти вплотную и ударила по голове рукояткой пистолета. При этом я почувствовала мстительное удовлетворение – око за око, зуб за зуб! Как она ударила меня сзади, так и я ее!
Мымра издала странный звук, как будто тихонько тявкнула, и повалилась на пол.
– Ну вот, зачем ты так? – недовольно проговорила Алюня. – Она меня так хорошо слушала! Знаешь, как всякому актеру не хватает внимательного зрителя?
– Алюня, не болтай ерунды! – прикрикнула я на нее. – Нужно скорее отсюда уходить! Даже убегать, пока нас снова не схватили!
– Уходить? – Алюня расстроилась. – А как же съемки? Я так их ждала! Я так готовилась!
– Какие съемки! – рявкнула я. – Уходим немедленно!
Она хотела еще что-то сказать, но я схватила ее за локоть и выволокла в коридор.
Мы вышли на рецепцию, где прежняя румяная девица в упоении разговаривала по телефону:
– Виталик мне так прямо и сказал: «Жениться на ней? Да я лучше удавлюсь! Я лучше съем свой паспорт!»
Увидев нас с Алюней, девица отстранилась от телефонной трубки и удивленно открыла рот:
– А вы куда? Вернитесь! Вернитесь немедленно! Мне не велели вас выпускать!
Тут же она добавила в трубку:
– Это я не тебе, это я клиентам…
– Рот закрой – кишки простудишь! – огрызнулась я, хватая Алюнино пальто, болтавшееся на вешалке возле двери.
Девица же с неожиданным проворством выскочила из-за стойки и встала у входной двери, раскинув руки.
– Не пущу!
Я так разозлилась, что позабыла все уроки Михалыча, и, не примериваясь, ткнула ее кулаком в солнечное сплетение. Девица выкатила и без того круглые глаза и молча осела на пол, а я выскочила прочь, волоча за собой на буксире вяло упирающуюся Алюню, и с грохотом захлопнула за собой дверь.
К счастью, мы почти сразу поймали машину.
Алюня вальяжно раскинулась на заднем сиденье и довольным голосом проговорила:
– Ты видишь, меня еще не забыли! И я еще вполне на уровне! Есть еще порох в пороховницах!
На этих словах водитель с удивлением оглянулся на Алюню. Видимо, слово «порох» показалось ему подозрительным.
Возле подъезда мы встретили того самого соседа, но прежде, чем он открыл рот, я так на него вызверилась, что мужика как ветром сдуло.
Дома я догадалась посмотреть на часы и поняла, что рабочий день давно закончился. Да, устроит мне завтра Азадовский…
И если вы думаете, что Алюня после всех приключений ушла к себе и легла, то вы глубоко ошибаетесь.
– Я есть хочу! – заявила неугомонная старушенция, сунувшись в холодильник. – Я потратила много энергии. И почему это у нас всегда холодильник пустой?
– По кочану, – буркнула я, – потому что я работаю вообще-то.
Моего ответа она предпочла не услышать. Пришлось срочно заказать пиццу.
Слопав большую часть, Алюня наконец удалилась к себе. А я еще долго возилась на кухне, пытаясь разобрать завалы немытой посуды, кастрюль с остатками пригорелой еды и вообще посторонних вещей, которые невесть как оказались тут.
Да, вот уж при бабе Насте была везде идеальная чистота, квартиру она содержала в полном порядке.
Последний раз я ее видела… ой, лет семь уже прошло.
Она позвонила мне на мобильный, хотя никогда раньше так не делала. Я и не узнала сначала хриплый чужой голос. А потом удивилась – никогда я ей свой номер не давала, да мы почти не общались, встречались раз в год, когда я ночевала у них перед поездкой в пансионат.
По-прежнему баба Настя придирчиво осматривала меня на предмет чистоты, по-прежнему таскала на вещевой рынок, чтобы купить недостающую одежду или обувь, только не называла больше приблудышем и пускала без присмотра гулять по квартире, не опасаясь, что я что-то сопру.
– Тут такое дело… – начала она и замолчала.
– Что-то с Алюней случилось? – Я не то чтобы встревожилась, но как иначе можно объяснить звонок домработницы.
– Случилось… – там вздохнули. – Слушай-ка, Аманда, ты приходи поговорить.
– Она болеет, что ли? – Мне ужасно не хотелось никуда тащиться. В конце концов, мы с Алюней не так чтобы близки…
Дальше выяснилось, что просто так зайти к Алюне не получится. Потому что могут и не пустить. Короче, мы договорились встретиться в садике, что возле их дома.
Увидев бабу Настю со стороны, я поразилась, до чего она старая. Дело было ранней весной, на ней надето было темное пальто и выгоревший малиновый берет.
Я присела к ней на лавочку и выяснила удивительные вещи.
На шестьдесят втором году жизни Алюня собралась замуж. Подцепила своего, с позволения сказать, жениха она в каком-то санатории, где в очередной раз проходила омолаживающие процедуры. Как потом выяснилось, он нарочно там подвизался на какой-то мелкой неприметной должности, чтобы ловить богатых старух. Дело житейское, ничего интересного.
Алюня, конечно, по нынешним меркам была дама небогатая, однако и этот ее хмырь тоже был далеко не высшего качества. Но приятным бонусом для него была квартира, набитая антиквариатом и картинами.
Сейчас я могу только поразиться здравым суждениям бабы Насти, которая вычислила женишка с первого взгляда. И конечно, по старой памяти высказала потом все
