Живое Серебро - Anne Dar
– Хватайся за шею спереди.
Всё ещё продолжая хмуриться, я без тени смущения схватилась за его шею, стоя прямо перед ним. В эти секунды я не жалела о том, что теперь здесь появилась толика освещения – я совсем не была смущена, и пока я продолжала оставаться колючей, ему не светило рассмотреть в моей персоне девичью слабость.
Но вот он обхватил меня обеими руками и, подняв выше, заставил обхватить его торс обеими ногами… Наши взгляды встретились – его был совсем холодный, и я вдруг растерялась. Наверняка он знает, что он не просто красив, а крайне обворожителен, а значит, он должен понимать, что он не имеет никакого права вот так смотреть обыкновенным девушкам прямо в глаза и при этом усаживать их на себя, да ещё и крепко держать своими ручищами! И тем не менее, он сейчас делает именно всё это, и мне не хочется, чтобы он вдруг прекратил…
Он добился своего: я смутилась ещё до того, как он начал повторный подъём наверх. На сей раз он двигался резкими рывками, так, что каменная крошка, выбиваемая из-под его пальцев, крошилась прямо мне на голову, но он ни разу не ударил меня о стену! Это было очень необычно и очень захватывающе, всплеск адреналина сразу же ускорил мой пульс… Этот подъём, безусловно, был опасен, но в этот момент мне не хотелось, чтобы он заканчивался, однако, как и всегда, всё зависело далеко не только лишь от одного моего желания.
В один резкий рывок вперёд Платина выпрыгнул со мной на край обрыва, поодаль от которого толпились остальные участники. Он аккуратно снял меня с себя и аккуратно поставил меня на пол… Я изо всех сил старалась не смотреть на него, хотя видела, что в этот самый момент он смотрел в упор на меня! Из-за этого я, кажется, окончательно раскраснелась…
– Двадцать баллов Адонии и названной ею перед прыжком Скарлетт, – отпустив меня, но не отходя от меня, произнёс в сторону толпы Платина, пока я продолжала тщетные попытки прийти в себя. – Двадцать баллов Стейнмунну за то, что его имя было названо участницей перед прыжком. И двадцать баллов Дементре Катохирис.
Он произнёс моё имя! Целиком! То есть и полную форму имени, и фамилию! Значит, он всё-таки знает, как меня зовут!
Кажется, этим фактом он окончательно додавил меня. Понимая это, я поспешила отойти от него прочь, чтобы смешаться с толпой до того, как в своём смущении я стала бы выглядеть совсем жалко… Определённо точно теперь он мне не столько нравится, сколько злит! Самоуверенный придурок, знающий, насколько он преступно привлекательный и пользующийся своим очевидным преимуществом против такой лёгкой мишени, как кантонская девчонка-оборванка! Да что б его! В конце концов, у меня есть гордость – пусть смущает более легкомысленных и легкодоступных девиц, а меня пусть больше не трогает!
Глава 20День 5
Всю ночь я была занята тем, что старалась не думать о Платине, и у меня это неплохо выходило, хотя мои успехи в этом занятии совсем не приносили мне никакого облегчения. Мерцающие, словно рваные молнии, мысли о погибших друзьях и семье сокрушали меня, как безжалостный молот плавящуюся сталь – меня всю ночь тошнило от мысли о том, что ещё неделю назад моя жизнь была совершенно иной: любящая и совершенно здоровая семья, верные и весело улыбающиеся друзья, собственный дом с собственной спальней, знание своего места и дела – всё это было у меня всего несколько дней назад, всё это безвозвратно обращено в прах… Ворочая между пальцев заветное кольцо на цепочке – единственное сохранившееся материальное напоминание о моём прошлом, – я переживала вспышки самых лучших и оттого самых болезненных воспоминаний: тёплый взгляд Берда, наигранное ворчание матери, смех жизнерадостных сестёр, искрящийся роман Ардена и Геи, мухлёжная игра в лото Арлена… Берд был не из тех, кто ходит на попятную, но здесь он пошёл, и мы вышли на дело той ночью несмотря на его неладное предчувствие… Нет, причина свершившегося ужаса вовсе не в том, что той роковой ночью мы выбрались на дело. Более того, если бы мы не вышли тогда из дома, я бы, скорее всего, не спаслась – была бы расстреляна вместе со всей своей семьёй. Теперь же у меня нет ни семьи, ни дома… Ничего. Мне не к чему возвращаться. Получается, мне сейчас необходимо не просто выжить, но и каким-то образом обосноваться здесь, в самом центре осиного гнезда? Кажется, я просто обязана это сделать – выжить. Ведь я дочь убитого, но несломленного Берда Катохириса – этот великий и невероятный во всех смыслах человек сам назвал меня своей дочерью!..
Всю ночь проворочалась с боку на бок, мучаясь мыслями о безвозвратном и не поддающемся исправлению.
Очередное утро началось с появления Крейга: девушек отвели к стилистам, от которых они вновь вышли разукрашенными – розовая голова Скарлетт, – и полуголыми – кожаный лифчик Карэн, – а я снова сразу попала в столовую, где вполуха слушала парней из своей компании, практически не участвуя в обсуждении общего положения и без того очевидных вещей. Единственное, что меня действительно заинтересовало, так это информация о том, что этой ночью ещё двое парней не поднялись со своих коек. Итого: восемьдесят пять участников и очередное осознание того, насколько мужская казарма отличается от женской в процентном соотношении опасности – в конце концов, среди девушек до сих пор нет ни одного летального исхода, в то время как парни мрут, словно мухи. Нужно бы сегодня дать подольше поспать Стейнмунну в каком-нибудь углу, хотя мне и самой не помешало бы проспаться.
Сразу после завтрака Крейг по уже знакомым подземным лабиринтам отвёл нас в новый, самый просторный зал из всех, что нам до сих пор доводилось видеть. Стоило последнему участнику зайти в этот зал, как он заговорил, чеканя слова без особого энтузиазма:
– Вчера была ваша последняя возможность заработать баллы перед Ристалищем, детишки, – привычно жуя длинную зубочистку, отрывисто пробасил инструктор. – Так что лавочка прикрыта – кто что успел ухватить, с тем и останется. Сейчас вы
