Игра теней - Сим Симович
Насвистывая незатейливый мотивчик на манер «А нас не догонят», я продвигался не то по складу странного вида, не то по фиг его знает ещё чему, пока не наткнулся на хлипкого вида сторожа. Он был болезненно худ и чрезмерно стар, ассоциируясь у меня с доживающим свои последние деньки псом. Свет его не менее древнего фонаря коснулся моей фигуры, обличая чужое присутствие. А я даже как-то и не подумал спрятаться и теперь был так просто замечен. Дед порывался было засвистеть, но тут в голове словно что-то переключило. В одно мгновение я оказался возле старика, перекрывающим ему доступ к кислороду до тех пор, пока тот, наконец, не обмяк. Аккуратно, но довольно спешно, опустил сторожа на землю, попутно убеждаясь в том, что не переусердствовал. Теперь в моём распоряжении оказалась всего пара десятков секунд (и не спрашивайте, откуда я это знаю, всё равно не вспомню), которые я решил потратить с максимальной пользой — обчистить чужие карманы. И нефиг так смотреть, мне сейчас нужна любая наличность, а совестью я никогда не страдал!
Сторож был пуст. Удалось реквизировать лишь довольно свежую, судя по запаху, газету, но в тусклом освещении мало что получилось разглядеть, да и времени на это не было.
Я выбрался из здания ровно в тот момент, когда раздался старческий кашель, прижимающим к груди свой единственный трофей. В пьяном свете фонаря знакомые буквы складывались в незнакомые предложения. Каюсь, на инглише я спал, потому грустно сейчас оглядывал маленькие чёрные буковки, что уже успели в паре мест смазаться: «А газетка-то дешёвая!». Однако расстроился я довольно рано, ведь чем больше всматривался, тем больше понимал и не понимал одновременно, о чём идёт речь. Огромный, на одну пятую всего текста, заголовок вещал про таинственные беспорядки в городе, а узкие колонки смотрелись весьма уныло. Я не сразу заметил дату, а когда заметил, стало не по себе.
«Sunday, July 1, 1900», — ошибка? Или я так сильно попал?
Тогда писец котёнку… вернее, мне.
Размышляя в не слишком радужном ключе, я так и брёл по мрачным улочкам Лондона. Да и делать, собственно, было нечего. Разве что лечь и умереть, но это-то всегда успеется. Вторым вариантом было напиться, однако вряд ли бы мне кто-нибудь сейчас налил, а потому я продолжал своё бесцельное брожение, ловя себя на мысли, что уж дальше игнорировать крутящий живот было уже невозможно. Но ведь мне же не придётся убивать?
Эх, и как меня так угораздило?
— Эй, мистер! Наличность для особо в ней нуждающихся имеется? — пискляво-хамский голос вывел меня из своеобразного транса. Подняв глаза, обнаружил перед собой тройку местных аналогов гопников или же, наоборот, золотой молодёжи — кто их разберёт. Ребята явно выглядели на порядок лучше грязного и рваного меня и, судя по всему, откровенно скучали, пока им, опять же, не попался такой грязный и рваный я… Впрочем, мой ответ им явно не требовался. Видимо, хотели покуражиться с бродягой, которого никто не будет искать, да прирезать потом. Иначе зачем один из них так судорожно сжимает в руке хищного вида тесак? Оружие прямо-таки прибывшее из сюжета ужастика. Ну ничего. Чем больше ножик, тем больнее на него падать?
Не сказать, чтобы я не боялся. Но как только я ощутил направленную на меня агрессию, во мне проснулось что-то хищное. Я снова почувствовал тот запах, что был вначале, только более остро. И вдруг отчётливо осознал, чего хотел всё это время. Что меня так навязчиво и долго мучило. Я хотел крови. Более того, это открытие было воспринято мной с каким-то одухотворённым восхищением! Подростки думали, что в их руках теперь моя жизнь — я же считал наоборот. И имел на это все основания.
Довольно улыбнувшись, направился напрямик к обладателю самого большого оружия. Ха, да у парня комплексы! Его шестёрки, тем временем, тоже в сторонке не оставались, выхватывая свои ножи, среди которых я заметил и кухонные. Улыбка сама по себе стала шире. Мне нравилась эта игра, хоть я где-то на задворках сознания и понимал, что что-то в моей реакции было неправильным. Оказавшись совсем рядом с парнем, прочитал в его тёмных глазах недоумение, а следом злорадство и лёгкое торжество. Не успел осознать, чем вызвано последнее. Резкий удар прямо в незащищённый бок выбил из лёгких весь воздух, а заодно и лишние на данный момент размышления. Наверное, это должно было стать для меня весьма болезненным, но я почти не почувствовал. Глаза затянулись красной пеленой — я ненавидел запах своей крови.
Удивлённый гопник попытался выдернуть застрявший тесак, остальные поражённо застыли в стороне, разглядывая меня, будто увидели что-то диковинное. А во мне в самый неподходящий момент пробудился основной инстинкт… Я больше не хотел игры. Я хотел вобрать в себя чужую силу. И, теряя последнюю связь с реальностью, без предупреждения впился в хлипкую глотку испуганного парнишки. Клыки вошли в кожу очень легко и правильно, словно для этого и были созданы. Я не мог об этом думать, совершенно не мог анализировать, но если постараться, то можно было бы доставить жертве минимальную боль. Мне было всё равно. Я рвал артерию, пачкая своё лицо кровью и захлёбываясь в новых ощущениях. Группа поддержки очнулась и начала предпринимать попытки забить непонятную тварь. Но жажда жизни в них горела так ярко, что они быстро оставили это дело.
Тело парня буквально старело на глазах, а моё самочувствие, напротив, только улучшалось. Я пил не просто кровь: я словно высасывал энергию. Вбирал в себя то, чего у меня больше никогда не будет, наслаждаясь ярким и неповторимым страхом, осознавая, что во мне самом эмоции немного притупились. Наверное, только после первого завтрака я осознал, что я за существо. Осознал и ничего не почувствовал.
Я и не думал, что настолько голоден. Быть может, всему виной моё буквальное перерождение за каких-то десять минут утром, а также наверняка сжигающая какие-то там силы регенерация, по крайней мере, сомневаюсь, что мне надо выпить настолько много, чтобы насытиться. Ведь этот недоделанный мясник в итоге попросту осыпался в моих руках. Кто-то коротко вскрикнул. Обернувшись, увидел, как струхнувшие
