Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве - Дэвид Гранн
Однако строительство, ремонт и оснащение этих судов и в лучшие времена были непосильным трудом, а в период войны и вовсе превратились в хаос. Королевские верфи, являвшиеся одними из крупнейших производственных площадок в мире, были переполнены кораблями, которые уходили в плавание, полустроились, нуждались в погрузке и разгрузке. Корабли Энсона стояли в так называемом "Гнилом ряду". Как ни сложны были военные корабли с их парусным движителем и смертоносным оружием, они в основном строились из простых и скоропортящихся материалов: пеньки, парусины и, прежде всего, древесины. Для строительства одного крупного военного корабля могло потребоваться до четырех тысяч деревьев; при этом могло быть вырублено сто акров леса .
В основном это был твердый дуб, но и он был восприимчив к разрушительной силе шторма и моря. Teredo navalis - красноватый корабельный червь, который может вырастать в длину более фута - проедал корпуса кораблей. (Колумб потерял два корабля из-за этих существ во время своего четвертого плавания в Вест-Индию). Термиты также прогрызали палубы, мачты и двери кают, как и жуки-смертники. Разновидность грибка еще больше разъедала деревянный остов корабля. В 1684 году Сэмюэл Пипис, секретарь Адмиралтейства, был потрясен, обнаружив, что многие новые военные корабли, находящиеся в процессе строительства, уже настолько прогнили, что " могут затонуть у самых швартовов".
По оценкам одного из ведущих кораблестроителей, средний военный корабль должен был прослужить всего четырнадцать лет. И чтобы прослужить так долго, корабль после каждого длительного плавания должен был практически переделываться, с новыми мачтами, обшивкой и такелажем. В противном случае это грозило катастрофой. В 1782 году 180-футовый Royal George - в то время самый большой военный корабль в мире - стоял на якоре у Портсмута с полным экипажем на борту, и вода начала заливать его корпус. Корабль затонул. Причина была спорной, но следствие обвинило " в общем состоянии разрушения корпуса". По оценкам, погибло около девятисот человек.
Как стало известно "Дешели", при осмотре "Центуриона" были обнаружены обычные морские раны. Корабельный мастер сообщил, что деревянная обшивка корпуса была " настолько изъедена червями", что ее пришлось снять и заменить. В носовой части фор-мачты была гнилая полость глубиной в фут, а паруса, как отметил Энсон в своем журнале, были " сильно изъедены крысами". С аналогичными проблемами столкнулись и остальные четыре корабля эскадры. Кроме того, на каждое судно приходилось грузить тонны провизии, включая около сорока миль канатов, более пятнадцати тысяч квадратных футов парусов и целую ферму скота - кур, свиней, коз и крупного рогатого скота. (Затащить таких животных на борт было очень сложно: бычки " не любят воду", - жаловался один британский капитан).
Дешели умолял военно-морскую администрацию завершить подготовку "Центуриона". Но это была знакомая история военного времени: хотя большая часть страны жаждала сражений, люди не желали платить за них достаточно. А флот был напряжен до предела. Дешели мог быть непостоянным, его настроение менялось как ветер, а тут он застрял в роли сухопутного жителя, толкателя пера! Он требовал от верфи заменить поврежденную мачту "Центуриона", но они настаивали на том, что полость можно просто залатать. Чип написал в Адмиралтейство письмо, в котором выразил недовольство таким " очень странным способом рассуждения", и чиновники в конце концов согласились. Но время было упущено.
А где же был этот ублюдок флота - "Вэйджер"? В отличие от других военных кораблей, он не был рожден для сражений, а был торговым судном - так называемым "Ост-Индийским", поскольку торговал в этом регионе. Предназначенный для перевозки тяжелых грузов, он был громоздким и неповоротливым, 123-футовое судно бросалось в глаза. После начала войны флот, нуждаясь в дополнительных судах, приобрел его у Ост-Индской компании почти за четыре тысячи фунтов стерлингов. С тех пор он находился на хранении в восьмидесяти милях к северо-востоку от Портсмута, в Дептфорде, королевской верфи на Темзе, где с ним произошла метаморфоза: каюты были разорваны, в наружных стенах прорезаны дыры, а лестница уничтожена.
Капитан судна Wager Денди Кидд наблюдал за ходом работ. Ему было 56 лет, и, по слухам, он был потомком печально известного буканьера Уильяма Кидда, опытным моряком и суеверным человеком - он видел предзнаменования, таящиеся в ветрах и волнах. Лишь недавно он получил то, о чем мечтал Чип: право командовать собственным кораблем. По крайней мере, с точки зрения Чипа, Кидд заслужил свое повышение, в отличие от капитана "Глостера" Ричарда Норриса, чей отец, сэр Джон Норрис, был знаменитым адмиралом; сэр Джон помог обеспечить сыну место в эскадре, отметив, что " будет и действие, и удача для тех, кто выживет". Глостер" был единственным судном в эскадре, которое быстро ремонтировали, что заставило другого капитана пожаловаться: " Я три недели простоял в доке, и ни один гвоздь не был вбит, потому что сын сэра Джона Норриса должен быть сначала обслужен".
У капитана Кидда была своя история. Он оставил в школе-интернате пятилетнего сына, которого тоже назвали Денди, и у него не было матери, которая могла бы его воспитать. Что будет с ним, если его отец не переживет плавание? Капитан Кидд уже опасался предзнаменований. В своем журнале он писал, что его новое судно чуть не " перевернулось", и предупреждал Адмиралтейство, что оно может оказаться "кривошипом" - судном с аномальным креном. Для придания корпусу балласта, чтобы корабль не опрокинулся, более четырехсот тонн чугуна и щебня были спущены через люки в темный, промозглый, пещерный трюм.
Рабочие трудились в одну из самых холодных зим в Англии, и как раз в тот момент, когда "Уэгер" был готов к отплытию, Чип,
