Political tribes - Эми Чуа
Пятьдесят лет назад риторика либералов – сторонников гражданских прав и Великого Общества – безоговорочно выходила за пределы групп, она излагалась на языке национального единства и равных возможностей. Как сказал Джон Ф. Кеннеди, выдвигая на рассмотрение законопроект, который в итоге станет Актом о гражданских правах 1964 года: «Это единая страна. Она стала единой, потому что все мы и все люди, прибывшие сюда, имели равные шансы проявить свои таланты. Мы не можем сказать десяти процентам населения, что они не могут иметь таких прав; что у их детей не будет шанса проявить свои таланты, какие бы они ни были». В своей самой знаменитой речи доктор Мартин Лютер Кинг-младший заявлял: «Когда архитекторы нашей республики писали величественные слова Конституции и Декларации Независимости, они подписали вексель, который наследует каждый американец. Этим векселем было обещание, что всем людям – да, как чёрным, так и белым – гарантированы неотчуждаемые права на жизнь, свободу и стремление к счастью». Хотя более радикальные движения «чёрной власти», возглавляемые активистами вроде Малькольма Икса, Стокли Кармайкла и Элайджи Мухаммеда, главы «Нации ислама», проповедовали гораздо более открыто расовые, про-негритянские или даже антибелые взгляды, идеалы Кинга – идеалы, захватившее воображение и сердца публики, идеалы, приведшие к реальным переменам – превзошли линии, разделявшие группы, и призывали к Америке, в которой цвет кожи не имеет значения.
Ведущие либеральные философские течения той эры также были по своему характеру универсалистскими и безразличными к группам. В исключительно влиятельной «Теории справедливости» Джона Роулза, изданной в 1971 году, людей призывали представить себя «за вуалью незнания» в «оригинальной позиции», с которой они могут определить основные принципы общества, «не обращая внимания на расу, гендер, религию или богатство». Примерно в то же время распространилась идея всеобщих прав человека, продвигая вперёд достоинство каждого человека в качестве фундамента справедливого международного порядка. Как позже отметит Уилл Кимлика (Kymlicka), международные движения за права человека намеренно преувеличивали значение прав индивида и противпоставляли их правам группы: «…вместо прямой защиты уязвимых групп, за счёт особых прав для членов этих групп, культурные меньшинства будут защищаться косвенно за счёт гарантий основных гражданских и политических прав всех индивидов, независимо от их членства в группе».
Таким образом, хотя левые всегда были озабочены угнетением меньшинств и правами обездоленных групп, их господствующий идеал в тот период, как правило, был безразличен к вопросам групп, часто космополитическим, многие призывали превзойти не только этнические, расовые и гендерные барьеры, но также и национальные границы.
Меж тем, ведущие консервативные фигуры стали прославлять безразличие к группам, хотя и в более националистическом и патриотическом тоне. Рональд Рейган, ставший полубогом этого движения, подчёркивал как американскую исключительность «града на холме», так и ценности грубого индивидуализма, принимающего посредством свободного рынка равенство возможностей. Рейган одновременно отвергал расизм и даже притязал на наследство Мартина Лютера Кинга-младшего и в то же время отвергал позитивную дискриминацию и практику принудительного найма представителей меньшинств: «Мы верны обществу, в котором у всех мужчин и женщин есть равная возможность преуспеть и поэтому мы против использования квот», объяснял он. «Мы желаем общества, безразличного к цвету кожи. Общества, которое будет, по словам доктора Кинга, судить людей не по цвету их кожи, но их сути».
Конечно, многие левые утверждали, что риторика правых о безразличии к цвету кожи всегда была лицемерной. Они цитировали, к примеру, известное обличение Рейганом «королев велфера», как термин, нагружённый уничижительными расовыми оттенками. Тем не менее, Рейган поднял флаг безразличия к цвету кожи, под которым американские правые стояли несколько десятков лет. Так, в 2013 году, когда президент Обама сказал, что «Трэйвон Мартин мог бы быть мной тридцать пять лет назад», то радиоведущий Fox News Тодд Старнс быстро назвал президента «Верховным Расу-приплетающим», а Ньют Гингрич назвал эту речь президента «позорной».
Возможно, новое движение появилось на левом фланге в 1980-е и 1990-е годы как реакция на рейганизм – движение, подчёркивающее групповую сознательность, групповую идентичность и групповые претензии. Многие левые остро сознавали, что безразличие к цвету кожи использовалось консерваторами для того, чтобы противостоять политике, направленной на исправление исторических ошибок и сохраняющееся неравенство между расами. Многие также начали замечать, что ведущие либеральные деятели Америки, как в сфере права, так и в правительстве или университетах в подавляющем большинстве своём – белые мужчины и что нейтральная «слепая к группам» невидимая рука рынка не очень много делает для исправления многолетних дисбалансов. С распадом Советского Союза антикапиталистическая увлечённость экономикой старых левых начала уступать новому способу понимания угнетения: политика перераспределения была заменена «политикой признания». Родилась современная политика идентичности.
Как пишет профессор колледжа Оберлин Соня Крукс: «То, что серьёзно отличает политику идентичности от более ранних движений до периода политики идентичности – требование признания на том самом основании, на котором ранее их не признавали: эти группы требуют признания как женщины, как чёрные, как лесбиянки….Требуют не включения во «всё человечество»…и не уважения «несмотря на» различия. Наоборот, требуют уважения кого-то как отличающегося».
Но политика идентичности, с её риторикой, основывающейся на группах, поначалу не была мейнистримной платформой демократической партии. Во время избирательной кампании 1992 года известной стала критика Клинтоном Систер Соулджа, певицы и активистки, так оправдывавшей насилие в Лос-Анджелесе: «Если чёрные убивают чёрных каждый день, почему бы им не сделать перерыв на недельку и не убивать белых?». На что Клинтон ответил: «Если вы возьмёте слова «чёрный» и «белый» и поменяете их местами, вы могли бы подумать, что эти слова принадлежат Дэвиду Дьюку». В 2004 году на национальном конвенте демократической партии Барак Обама произнёс свои знаменитые слова: «Нет чёрной Америки и белой Америки и латинской Америки и азиатской Америки; есть Соединённые Штаты Америки».
Новые трайбалистские левые
Спустя пятнадцать лет мы очень далеки от Америки Обамы. Больше того, для нынешних левых слепота к вопросам группы есть смертельнейших грех, ибо она маскирует реальность иерархии групп и угнетения в Америке. Как сформулировала Кэтрин Крук: «…Америка всегда выражала свою политику власть через иерархии идентичностей…Европейская Америка получила свою землю, подвергнув индейцев геноциду. Она обогатилась благодаря ввозу и принудительному труду порабощённых чёрных, которые, с одной стороны, стали неотъемлемой частью американской семьи из-за широко распространённого сексуального насилия, а с другой стороны были юридически и социально исключены из американской политической общности на протяжении поколений…В свете таких реалий настаивать на единой Америке значит отрицать воздействие жестокой маргинализации
