Путешествие банкира. Как Эдмонд Дж. Сафра построил глобальную финансовую империю - Daniel Gross
Осторожный в предоставлении займов, Эдмонд смело осваивал новые рубежи. В апреле 1969 года он отправился в Японию, встретился с представителями финансовых и промышленных компаний от имени своих бразильских предприятий и заложил основу для сделки, в рамках которой японские компании Marubeni и Teijin создадут в Бразилии совместное предприятие с Grupo Safra по производству полиэстера в 1972 году.
Он также познакомился с людьми, которые могли предоставить материалы. В июле 1969 года он написал длинное письмо Питеру М.С. Яги в Осаку по поводу 3 000 пепельниц. "В принципе, мы готовы разместить у вас такой заказ, но нам хотелось бы знать, можно ли обтянуть заднюю сторону пепельниц замшей, как в нашем образце, или хотя бы имитацией этого материала, а не виниловой кожей, упомянутой в вашем предложении", - писал он. Кроме того, Сафра хотел, чтобы они "были украшены золотым ободком толщиной около ... ½ см толщиной по верхнему краю".
Отдавая предпочтение мебели и прочим атрибутам европейских аристократов, он начал приобретать произведения изобразительного искусства. В конце 1960-х годов он приобрел картину Хаима Сутина "Женщина с зонтиком". "Надеюсь, вам понравится Сутин", - написал Эдмонду 18 июня 1968 года лондонский арт-дилер Андрас Кальман. "У меня есть прекрасный небольшой пейзаж Ренуара. Не могли бы мы показать его вам?" (Эдмонд отказался от Ренуара).
Он также продолжал, возможно, подсознательно, подражать филантропическим действиям небольшой группы еврейских аристократов Европы. Он был твердым финансовым сторонником Исраэлитской коммуны в Женеве, ежегодно выделяя 10 000 швейцарских франков. Но он также неравнодушно относился к небольшим еврейским общинам, которым не хватало средств, например, египтянам в Бруклине. В 1968 году, когда крошечная еврейская община в Мадриде планировала построить первую новую синагогу в стране с 1490-х годов, Эдмон поручил шурину Эвелины, Альберту Бури Насеру, выделить средства. В итоге она была названа Бет Яаков, в честь Якова Сафры. В том же 1968 году он пожертвовал 5000 молитвенников синагоге в Милане в память о своем отце и пообещал выделить 10 000 долларов на столовую в ешиве "Маген Давид" в Бруклине. Когда он познакомился с Сафрой в 1970 году, раввин Авраам Хехт, ашкеназский раввин Хабад, который долгое время был духовным лидером Шаарей Цион, сирийской синагоги в Бруклине, назвал его "аналогом барона Ротшильда в сефардском мире".
Внешнее исповедание веры - надевание тефиллин для ежедневной утренней молитвы, хранение Книги псалмов в офисе, мезузы в банке - не было простым ритуалом или зубрёжкой. Для Эдмонда еврейские учения и традиции были основой как бизнеса, так и благотворительной деятельности, и его речь часто пестрила ссылками из Библии и Талмуда. Если Жак Тавиль указывал на кого-то, кто зарабатывает много денег, Эдмон говорил: "Hebel habalim amar Kohelet" ("Суета сует, сказал Кохелет") - первая строка Книги Екклесиаста, говорящая о мимолетной природе богатства.
Однако в одном важном вопросе Эдмон продолжал отклоняться от пути, ожидаемого от мужчин в его среде: женитьбе. В мире Бейрута и алеппской диаспоры обычной и ожидаемой практикой было то, что мужчины, как только они становились профессионально состоявшимися в конце двадцатых или начале тридцатых годов, женились на женщине из своей общины. Как правило, это была женщина на пять, десять или пятнадцать лет младше мужчины, которую знала вся семья. (В предыдущих поколениях это часто был двоюродный брат, как в случае с Яковом и Эстер Сафра).
Но Эдмонда это не интересовало. Его отношения с женщинами, как правило, носили характер дружеского общения или удобства. Пока он продолжал строить свою империю, мотаясь между четырьмя странами, поиски той, с кем можно было бы разделить свою жизнь или даже создать собственную нуклеарную семью, не были приоритетом. И хотя Эдмонд всегда утверждал, что он просто слишком занят, на самом деле ему было бы трудно найти подходящего человека среди диаспоры Алеппо. В культуре сефардских общин женщинам, как правило, не предлагали широких горизонтов, не давали образования дальше средней школы и не учили быть мирскими и амбициозными. Их роль обычно заключалась в том, чтобы обустраивать дом и рожать детей. По мере того как Эдмон сам становился все более космополитичным, а его бизнес - все более глобальным, вероятность того, что он осядет с девушкой из этой традиции, уменьшалась. Ему нужен был человек, который бы знал, что ему нужны не только деньги, который мог бы держаться с ним на равных, который был бы ему равен в социальном и интеллектуальном плане.
Летом 1969 года он наконец найдет этого человека. У Лили Монтеверде была такая биография и такая драматическая жизнь, о которой можно было бы слагать мифы. Но сами факты представляли достаточный интерес. Она была ребенком еврейских иммигрантов в Южную Америку - Вольфа Уоткинса, инженера чешского и британского происхождения, который преуспевал в Бразилии и Уругвае, и Аниты Ноудельман, чья семья бежала от погромов в Одессе в безопасную Бразилию. Лили родилась в Порту-Алегри и получила образование в Рио, но вышла замуж молодой - за Марио Коэна, итало-еврейского фабриканта чулок, жившего в Монтевидео, Уругвай. У них было трое детей - Клаудио, Эдуардо и Адриана. Лили и Марио развелись в 1964 году, а в следующем году она вышла замуж за Альфредо "Фредди" Монтеверде, владельца сети магазинов бытовой техники Ponto Frio. В августе 1969 года Монтеверде, страдавший биполярным расстройством, покончил с жизнью, оставив Лили молодой матерью-вдовой со значительными средствами и сложной семейной и финансовой ситуацией.
После смерти Фредди Лили переехала в Англию, где ее старшие дети посещали школу (к ней присоединился Карлос Монтеверде, десятилетний приемный сын Фредди). В какой-то степени она уже была в мире Эдмонда. Она присутствовала на свадьбе Джозефа Сафры в Бразилии, и они были знакомы со многими одними и теми же людьми. Что еще более важно, Фредди Монтеверде был важным клиентом банков Сафры.
В 1969 году Лили совершила, как ей казалось, быструю деловую поездку в Швейцарию, чтобы встретиться с консультантами в S.G. Warburg в Цюрихе и в TDB в Женеве. План состоял в том, чтобы встретиться с советниками в Цюрихе утром, пообедать в Женеве, а затем тем же вечером вернуться в Лондон.
