Торговая игра. Исповедь - Гэри Стивенсон
Книга по доллару киви, которую правильнее было бы назвать книгой по валютным свопам новозеландского доллара, была дерьмовой книгой. Он знал это, я знал это. Это была самая дерьмовая книга на столе. Но все равно, в каком-то смысле это было большое дело, и я воспринял это как знак уважения.
Следующая вещь, которая произошла, не была такой уж большой, но она всегда со мной. Джей Би и Калеб настаивали на том, что я должен купить что-нибудь в качестве угощения для своих родителей.
По их словам, теперь, когда я получил свой первый бонус, это было то, что я просто обязан был сделать.
До этого момента я никогда не покупал никому ничего "в подарок". Я даже никогда не делала этого для себя. Я был в полной растерянности, что же мне купить.
Тогда Калеб спросил меня: "Что нравится твоему папе?".
И я сказал ему: "Наверное, ему нравится футбол".
Так я купил отцу подписку на Sky Sports. И по субботам, когда раньше мы вместе ходили смотреть "Ориент" - я, он и Гарри с улицы, - я ходил в фитнес-центр Fitness First в Илфорде, поднимал тяжести, а когда уходил, папа сидел на диване и смотрел Премьер-лигу, чего никто из нас никогда в жизни не делал, и я спрашивал его, какой счет, а потом уходил.
Я отменил эту подписку через год, в тот день, когда уехал из дома.
Но мне было плевать на 13 000 фунтов. И мне было плевать на Sky Sports. Меня немного волновала книга "Киви", но не очень. Единственное, что меня действительно волновало или очень-очень волновало, - это семьсот тысяч долларов, которые я заработал, и то, как легко я их заработал. Ведь если я смог заработать семьсот тысяч долларов, значит, я смогу заработать и семь миллионов. И именно это я и собирался сделать.
Примерно тогда умерла мама Гарри. Я не помню, кто мне сказал. Кто-то позвонил мне. Это был рабочий телефон или мой мобильный? Наверное, это была моя мама.
Гарри вырос на моей улице. Он на четыре года младше меня. В моем воображении он всегда остается десятилетним, но к тому времени ему было уже почти восемнадцать, и он был здоровенным крепышом с крепкими плечами и румяными щеками и, когда ему удавалось вырваться, мячом у ног или пивом в руке.
Когда мы были детьми, он жил со своей мамой, солиситором с красивыми вьющимися каштановыми волосами, в восьми домах от моего дома, и с тех пор как он пошел в школу, когда ему было четыре или пять лет, моя мама стала работать с ним няней, что означало, что после школы он возвращался домой с нами, пока его мама не возвращалась поздно вечером.
У меня никогда не было младшего брата, и Гарри стал им для меня. В детстве я всегда любил компьютерные игры, но мои родители никогда не могли позволить себе консоль, и когда мама Гарри купила ему PlayStation, никто из них не мог понять, как заставить ее работать, поэтому я пошел к нему домой и настроил ее. После этого мы были неразлучны. Каждый вечер у него дома мы играли в PlayStation или в футбол на улице.
Дом Гарри был идентичен моему дому - по размеру и планировке, но никак иначе. Там всегда было так тихо, когда они были вдвоем, в то время как в моем всегда было полно народу, и его мама всегда была такой интеллигентной и спокойной, а моя - дикой и безумной, и иногда она спрашивала меня, не хочу ли я остаться с ними на ужин, потому что она готовила болоньезе, и она пила красное вино из большого бокала, пока мы ели, и говорила о книгах.
Я давно знал, что у нее рак, но почему-то никогда не думал, что она умрет. Может быть, Гарри думал так же, я не знаю. Но моя мама, у которой тоже были красивые вьющиеся каштановые волосы, сказала мне, что он плакал, когда это случилось, и я рассердилась на нее, когда она сказала мне об этом, потому что чувствовала, что это не ее слова.
Я встала и сказала Калебу, что мне нужно идти домой. Я не объяснила ему причину, но он просто посмотрел на меня и кивнул, что означало: "Ладно, иди домой".
Гарри не был близок с отцом, поэтому на похоронах я сидел рядом с ним, и на нем был большой толстый оранжевый галстук с расстегнутыми двумя верхними пуговицами, и он не плакал, и после этого я не знал, куда он пойдет, но он уехал в Эссекс, жить с отцом.
Я поговорил с Джей-Би, с Рупертом и с Билли. Я поговорил с каждым из них по очереди и сказал им, что не знаю, что Гарри собирается делать. Они все знали его, потому что он играл с нами в футбол каждую неделю, и он им всем нравился, потому что он был таким парнем, хорошим футболистом, который всегда отдавал пас, когда мог пробить, и всегда был готов пошутить и улыбнуться.
В следующий раз, когда Гарри пришел играть в футбол, каждый из этих парней подошел к нему и заговорил с ним по очереди, и я помню, как Руперт разговаривал с ним, положив тяжелую руку ему на плечо, и смотрел честным, глубоким взглядом открытости, близости, и я надеялся, что это то, в чем Гарри нуждался, а я не мог ему дать, и только тогда я заметил, каким большим стал Гарри, и что ему уже не десять, и я подумал, будем ли мы жить дальше, вместе, с этого момента.
Не знаю, кто это сделал - Руперт, Джей-Би или Билли, но один из них устроил его на работу, в качестве брокера.
Так Гарри присоединился ко мне в игре.
Как только Гарри вошел, Руперт вышел. Может быть, это действительно похоже на Уотершип Даун.
Дни Руперта были сочтены с тех пор, как он попытался и не смог трахнуть Спенглера. Калеб хотел его заполучить.
Однако Калеб не мог как следует поиметь Руперта. Руперт был слишком хорош для этого. Руперт знал, как прикрыть свою задницу. Поэтому Калеб продвинул его по службе вбок. Классический ход в Сити. Есть новая работа, далеко. Ты
