“Nomen mysticum” («Имя тайное») - Владимир Константинович Внук
Кастелян шагнул к наковальне, однако в темноте его нога зацепилось за что-то тяжёлое – на полу лежали конские путы, похожие на огромные оковы.
Славута выпрямился – находка вернула его в настоящее время. Он более не светловолосый мальчуган, а возный Новогрудского повета, и в его руках находится человеческая жизнь, которую он обязан спасти. И разгадка совсем близко, буквально на расстоянии руки.
Но где была та ниточка, за которую он должен был ухватиться, чтобы размотать весь клубок? Может быть, это были слова Агнешки о том, что некто её ненавидит? Или в словах княгини, когда та раскрыла ему глаза на любовный треугольник? Или в странном поведении гетмана – что мелькнуло сегодня в глазах Сапеги? Испуг? Растерянность? Усталость? Или что-то другое? А может быть, всё сразу? И эта тысяча талеров – ничтожная сумма, которую великий гетман оставил костёлу на поминовение души племянницы…
Разгадка находится где-то очень близко. Княгиня была права – совершивший убийство был человек, ему известный. Славута вышел из кузни, вернулся к крынице, зачерпнул воды и плеснул на лицо, после чего вошёл в сарай и лёг сено.
И здесь всё было, как в далёком детстве: аромат свежескошенной травы, запах навоза, стрекотание сверчков. В темноте жалобно заблеял ягнёнок. Сквозь дырявую крышу было видно небо, усеянное далёкими звёздами.
Сколько раз, будучи ребёнком, он смотрел в это недосягаемое пространство, и внутренний голос звал, манил его ввысь. И какая-то странная сила подхватила, закружила, понесла его вверх, и он полетел над землёй. Внизу замелькали деревья, огоньки крестьянских хат, засеянные поля… А неведомая сила всё тянула и тянула его вверх, в чёрную бездну, наполненную далёкими холодными огоньками…
Совсем рядом пропел петух. Сквозь маленькое окно пробивались лучи красного солнца.
Кастелян поднялся, оттряхнул с одежды налипшую солому – тревожно закудахтали снующие у ног курицы.
Где-то в глубине сарая раздавался богатырский храп Енаса. Славута откинул рогожу и толкнул кучера в бок – Енас поднял голову и удивлённо посмотрел на кастеляна.
– Едем! – коротко бросил Славута.
– Куда? – переспросил кучер. – А, сейчас!
Пока Енас запрягал коляску, Славута присел на ступеньку крыльца. На листе подорожника сверкала капля росы. В луче восходящего солнца вода переливалась всеми цветами радуги: вначале капля зажглась синим огнём, ярче сапфира, потом вспыхнула зелёным пламенем, подобно самому чистому изумруду, затем зажёгся солнечный жёлтый огонь, во сто крат светлее яхонта, после этого, жарче рубина, словно раскалённая окалина, загорелся красный огонь… и наконец, капля сверкнула чистым белым огнём – во сто крат ярче самого чистого бриллианта…
– Готово, ваша милость! – Енас подогнал возок прямо к крыльцу.
Кастелян бросил последний взгляд на дом, сел в возок, и колёса снова покатили по пыльной деревенской дороге.
Глава XX. Король – в Варшаве, Радзивилл – в Несвиже!
На изломе шестнадцатого и семнадцатого столетий в Великом Княжестве Литовском возникли десятки феодальных замков – истинных столиц магнатских мини-государств, на которые не распространялась власть короля, и в которых единственным самодержавным правителем был сам магнат. Отпрыски великого Гедимина, славные князья Олельковичи построили неприступный замок в Слуцке. Гордые и могущественные Пацы воздвигли фамильную твердыню в Гераненах. По воле графов на Мире Ильиничей был сооружён загадочный Мирский замок. По приказу графов Глябовичей на берегах Свислочи и Княгиньки в Заславле была воздвигнута огромная бастионная фортеция, для которой не были страшны даже пушки, а в Дубровно построена кирпичная крепость. Потомки Ольгерда князья Сангушки создали каменный замок в Смольянах. Сапеги, извечные соперники Радзивиллов, построили роскошные замки-дворцы в Ружанах и Гольшанах, некогда считавшиеся самыми прекрасными в Речи Посполитой, а ныне, увы, лежащие в руинах. По приказу магнатов Ходкевичей в Быхове, на самом берегу Днепра, была возведена каменная крепость, сохранившаяся до наших дней. А в Новогрудском повете, возле речки Уша, на месте старой деревянной крепости, по приказу I-го ордината несвижского Миколая Кристофа Сиротки возникла самая известная магнатская резиденция Речи Посполитой – Несвижский замок-дворец Радзивиллов.
В конце семнадцатого века радзивилловский замок был мало похож на тот, каким мы видим его сегодня. На каждом из четырёх бастионов были воздвигнуты мощные оборонительные вежи, не сохранившиеся до наших дней. В центре крепости стояли три каменных корпуса, соединённые стеной и образующие внутренний двор. Центральный корпус, трёхуровневое здание с небольшими восьмигранными башнями по углам, и служил резиденцией князя и его семьи. Слева от него находился трёхэтажный казарменный корпус с высокой дозорной башней, где размещалась прислуга, а справа стояло двухэтажное хозяйственное строение. При входе в замок располагалась увенчанная шпилем каменная башня-брама с разводным мостом. Сам замок был окружён рвом, который при необходимости заполнялся водой, вследствие чего крепость оказывалась отрезанной от остального мира, превращаясь в неприступную твердыню. Именно отсюда пошла известная на всю Европу поговорка: «Король – в Варшаве, Радзивилл – в Несвиже!».
Славута бывал в Несвиже нечасто, и то исключительно по делам. На то было несколько причин, и главная заключалась в том, что княгиня в последнее время всё больше была в Мире и в Белой, а в несвижской резиденции пребывал молодой князь.
Неожиданно карета остановилась.
– В чём дело? – Славута высунул голову из окна.
– Какое-то войско, ваша милость, – ответил Енас, указывая плетью куда-то вдаль. – Полсотни конных, не меньше.
Действительно, впереди виднелся конный отряд в несколько десятков человек. Кастелян торопливо проверил пистоли, вынул и положил рядом саблю.
– Разворачивай карету… хотя постой, подожди… – Славута прищурился, стараясь что-то рассмотреть. – Не надо, поезжай прямо.
Между тем трое всадников отделились от основного отряда и направились к карете. Не доехав несколько десятков метров, они осадили коней, развернулись и поскакали обратно. Енас удивлённо повернулся к кастеляну. Славута указал на развевающееся впереди жёлтое знамя с чёрным орлом.
– Хоругвь несвижского ордината. Очевидно, их милость князь на Несвиже и Олыке собственной персоной едет нам навстречу.
Отряд приближался. Славута насчитал три десятка гайдуков, за ними показалась карета в сопровождении ещё двух десятков конных шляхтичей.
Наконец кареты поравнялись. Кароль Станислав распахнул дверцу и торопливо бросился к возку.
– Добрый день, ваша милость, – выйдя из возка, произнёс Славута, разминая затёкшую ногую.
Кароль Станислав даже не ответил, глядя в сторону повозки матери, словно ожидая ещё кого-то.
– Добрый день, ваша милость, – повторил Славута.
Наконец несвижский ординат понял, что вместо княгини прибыл кастелян.
– Каким ветром вас принесло сюда, пан Славута?
Славута с небольшим поклоном передал послание Катажины.
Пока Кароль Станислав торопливо читал письмо матери, кастелян бросил быстрый взгляд вглубь
