Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Он готовился как можно незаметнее, но со свойственной ему предусмотрительностью и тщательностью. Он приказал императорской гвардии и восьмистам гренадерам - всего семьсот человек - упаковать свои вещи и вечером 26 февраля быть на пристани, чтобы через несколько дней отправиться в плавание к неустановленному месту назначения. Тем не менее они догадались, что направляются во Францию, и обрадовались.
В назначенный вечер он обнял мать и сестру (которые скоро должны были отправиться к друзьям в Италию), присоединился к своему маленькому полку, взошел на борт "Непостоянного" и еще пяти судов и тихо отплыл в темноте. Ветры не благоприятствовали им, то оставляя их беспомощный флот на мели, то подгоняя его слишком близко к берегу; они боялись быть узнанными, остановленными и бесславно посаженными в тюрьму. В течение трех дней они двигались на север вдоль итальянского побережья, затем на запад мимо Генуи и Французской Ривьеры. По пути те, кто умел писать, сделали сотни копий прокламации, составленной Наполеоном и предназначенной для распространения во Франции:
ФРАНЦУЗЫ:
В своем изгнании я слышал ваши сетования и молитвы: вы жаждете власти, которую выбрали сами и которая одна только законна. Я пересек море и иду, чтобы вернуть свои права, которые принадлежат вам. Армии: ваше имущество, ваше звание, ваша слава, имущество, звание и слава ваших детей не имеют больших врагов, чем те князья, которых навязали вам иностранцы..... Победа будет идти полным ходом; орел, с национальными цветами, будет летать от шпиля к шпилю, даже до башен Нотр-Дама. Вы станете освободителями своей страны.15
IV. НЕВЕРОЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ: 1-20 МАРТА 1815 ГОДА
Маленькая флотилия с "Цезарем и его судьбой" появилась у Кап-д'Антиба на рассвете 1 марта. Вскоре после полудня в Гольф-Жуане одиннадцать сотен человек начали высаживаться, некоторые прыгали в мелкую воду и вброд добирались до берега. Наполеон, высадившийся последним, приказал устроить бивуак на оливковой плантации между морем и дорогой из Антиба в Канны. Он отправил небольшой отряд в Канны, чтобы купить лошадей и провизию и расплатиться наличными; с Эльбы он привез 800 000 золотых франков. Другой группе он велел отправиться в Антиб и убедить его гарнизон присоединиться к нему; командир отряда отчитал посланцев и посадил их в тюрьму. Наполеон отказался ехать и пытаться освободить их; он был намерен взять Париж без единого выстрела.
В Антибе он не нашел радушного приема. Прохожие, узнав, что маленький человек, изучающий карты за столиком под открытым небом, - император, не выражали никакого энтузиазма. Этот регион и без того сильно пострадал от войн, призывов и двойной блокады; у него не было аппетита для повторения того же самого. Мэр Антиба, приехавший осмотреть захватчиков, сказал Наполеону: "Мы уже начали быть счастливыми и спокойными; вы все испортите". Наполеон, вспомнив об этом на острове Святой Елены, сказал Гурго: "Я не стану рассказывать вам, как тронуло меня это замечание и какую боль оно мне причинило".16 Проезжавший мимо курьер отчасти успокоил его: армия и простонародье, сообщал он, были за него от Парижа до Канн, но жители Прованса были против него.
Наполеон хорошо знал об этом, помня о своем горьком опыте под Оргоном одиннадцатью месяцами ранее, и эти воспоминания теперь определяли его маршрут в Париж. Вместо того чтобы, рискуя нарваться на кровавые столкновения, следовать по хорошо проезженным и в основном ровным дорогам из Канн в Тулон, Марсель и Авиньон, он выбрал горный маршрут из Канн в Грас, Динь, Гренобль и Лион. Регион к югу от Гренобля был малонаселенным, гарнизоны были небольшими и, как известно, настроенными против Бурбонов. Горные перевалы все еще были покрыты снегом; старые гвардейцы и гренадеры роптали, но никогда не покинули его.
Итак, около полуночи 1-2 марта одиннадцать сотен отправились по дороге в Канны. Около шестидесяти из них смогли купить лошадей, но, чтобы не отставать от остальных и поддерживать дружеские отношения, они шли пешком рядом с нагруженными багажом лошадьми. Наполеон обычно ехал в карете. В центре процессии несколько гвардейцев присматривали за золотом Наполеона. Крепкие корсиканцы шли сзади.17
В Грасе они оставили свои пушки, так как они представляли слишком большую проблему для горных дорог, покрытых льдом. Ветераны Наполеона, привыкшие выигрывать войны ногами, задали хороший темп остальным. 5 марта они достигли Гапа, пройдя (большинство из них) 150 миль за четыре дня. В Ла-Муре, в двадцати милях к югу от Гренобля, они столкнулись с первым серьезным испытанием.
Командир пятой дивизии армии, расквартированной в Гренобле, получил из Парижа приказ арестовать Наполеона и отправил батальон из пятисот человек, чтобы остановить приближающихся мятежников. Когда противостоящие колонны приблизились друг к другу, Наполеон приказал своим защитникам заземлить оружие. Он вышел вперед и пошел навстречу наступающим войскам. Подойдя к ним, он остановился и обратился к ним: "Солдаты Пятой, я ваш император; узнаете ли вы меня?". Он распахнул свой военный мундир и сказал: "Если среди вас есть солдат, который хотел бы убить своего императора, то вот он я [me voilà]" Почти весь батальон опустил оружие и закричал: "Да здравствует император!" Он распустился, и счастливые солдаты собрались вокруг Наполеона, желая прикоснуться к нему. Он ласково поговорил с ними, вернулся к своей группе и сказал им: "Все решено, через десять дней мы будем в Тюильри".18
Вечером они подошли к Греноблю. Сотни крестьян и пролетариев собрались, чтобы приветствовать его; когда они обнаружили, что одни из городских ворот закрыты, они сломали их, чтобы впустить маленькую армию. Повелев своим измученным людям хорошенько отдохнуть до следующего полудня, он сам отправился в трактир "Труа Дофин". Его пришли приветствовать мэр, муниципальные служащие и даже военачальники. На следующее утро он принял более многочисленную делегацию, которая просила его присягнуть на верность конституционному правительству. Он знал, что Гренобль был в авангарде Революции и что он никогда не терял жажды свободы. Он обратился к ним с речью, в которой отрекался от своего прошлого абсолютизма и обещал реформы. Он признал, что взял на себя чрезмерную власть и что позволил своим войнам, изначально оборонительным, превратиться в завоевательные, почти истощив Францию. Он пообещал создать во Франции представительное правительство, верное принципам 1789 и 1792 годов. Теперь, сказал он им, его самой большой надеждой было подготовить своего сына к тому, чтобы он стал достойным и либеральным лидером просвещенной Франции.19
Во второй половине дня (8 марта) он велел своим последователям возобновить поход; он останется еще на день в Гренобле, чтобы дать указания тем городам, которые приняли его руководство; но он обещал
