Русско-украинская война - Сергей Николаевич Плохий
Идея большой русской нации ушла в русскую эмиграцию вместе с белогвардейскими генералами, разбитыми большевистской Красной армией, и интеллектуалами, которые поддерживали их видение России, единой и неделимой. Среди эмигрантов был генерал Антон Деникин, чьи мемуары произвели сильное впечатление на Владимира Путина, и философ Иван Ильин, поклонник фашизма, чья статья "Что сулит миру расчленение России" стала часто цитируемым источником в выступлениях и заявлениях Путина и других российских чиновников. Ильин утверждал, что в один прекрасный день Россия вернет свои земли под свою опеку.
Ключевой фигурой, связавшей имперское мышление прошлого с планом решения проблем и реалий постсоветской России, стал Александр Солженицын. В своем эссе 1990 года "Перестройка России: Размышления и предварительные предложения" Солженицын призвал к отделению восточных славян от неславянских республик Советского Союза и созданию "Русского Союза", состоящего из России, Украины, Беларуси и Северного Казахстана. Если следовать определению национализма Эрнеста Геллнера как установления соответствия между политическими и этнонациональными границами, то "реконструированная" Солженицыным Россия должна была стать четырехсторонней. Но его план так и не осуществился, и несколько лет спустя Солженицын поставил под сомнение легитимность украинских границ. В своем эссе "Россия в распаде" (1998) Солженицын выступал за аннексию восточной и южной Украины, осуждая ее «неумеренное расширение на территорию, которая до Ленина никогда не была Украиной: две Донецкие губернии, весь южный пояс Новой России (Мелитополь-Херсон-Одесса) и Крым».
Путин был поклонником всех этих писателей и разделял многие их идеи. В мае 2009 года, менее чем через год после вторжения в Грузию, он публично продемонстрировал свое восхищение имперскими русскими мыслителями. Несмотря на дождливую погоду, он появился в компании многочисленных репортеров на кладбище Донского монастыря в Москве, чтобы возложить цветы на могилы генерала Деникина и его жены, а также на могилу Ивана Ильина и Ивана Шмелева, другого русского писателя-эмигранта, останки которого были возвращены в Россию. Путин также возложил цветы на могилу Александра Солженицына, который умер в Москве в предыдущем году.
Говоря о генерале Деникине, могилу которого он почтил первым, Путин посоветовал одному из журналистов, сопровождавших его на церемонии, прочитать мемуары Деникина. "Деникин рассуждает о Великой и Малой России, об Украине", - сказал Путин. "Он пишет, что никто не может вмешиваться в наши отношения, это всегда было делом самой России". Деникин фактически следовал за Александром Пушкиным, который нападал на Запад за критику нападения России на Польшу после ее восстания против империи в 1830 году. Если Пушкин имел в виду русско-польские отношения, то Деникин - отношения между Россией и Украиной. По мнению Путина, Россия должна была сама решать, как вести свои отношения с более слабым соседом. Славянские корни двух народов стали для него поводом осудить любую поддержку Украины Западом.
Архимандрит Тихон, который, по слухам, в то время был духовным наставником Путина, признался собравшимся журналистам, что Путин лично оплатил установку надгробий Деникиным, Ильиным и Шмелевым. Архимандрит также рассказал им о восхищении Путина Солженицыным, которого он назвал «органичным и убежденным государственником». Солженицын был не только сторонником сильного российского государства, но и пропагандистом России как восточнославянского государства, основанного на панрусской, имперской модели русской нации, включающей Россию, Украину и Беларусь. Это был неловкий компромисс между советским и имперским видением русской национальной идентичности. В советской традиции Солженицын, который был наполовину украинцем, называл украинцев отдельной нацией, но, согласно имперской традиции, он считал их одним и тем же народом, что и русские.
Путин разделял убеждение Солженицына в том, что части восточной и южной Украины не являются его историческими территориями, а, как он сказал президенту Джорджу Бушу в 2008 году, являются подарком российских большевиков. Что касается компромиссного мнения Солженицына, то для Путина это не было важным вопросом до тех пор, пока реализовывался политический проект российско-украинского единства и имперская модель трехчастной российской нации. Как и Солженицын, Путин принял советское разделение русской нации на русских, украинцев и белорусов, но продолжал думать о них как о представителях, по сути, одного народа. Солженицынское видение России послужило мостом между имперскими представлениями о русском языке, культуре и идентичности и взглядами, которые стали популярны в российских политических кругах с приходом в Кремль Владимира Путина.
Россия была готова выйти за рамки советского наследия, когда дело касалось ее видения себя и отношений с соседями, но это движение было отброшено назад в историю. Путин стал его лидером. В его распоряжении были идеи евразийцев, которые предлагали оправдать российский контроль над бывшим имперским пространством; сторонников большой российской нации, которые хотели создать общее восточнославянское государство; и, наконец, взгляды тех, кто, в случае провала других интеграционных проектов, был готов согласиться на Великую Россию, присоединив к ней исторически или этнически русские анклавы.
Гонка за Крым
Позже Путин утверждал, что решение об аннексии Крыма было принято им лично в ночь на 23 февраля после беседы с небольшой группой советников - руководителями Министерства обороны и спецслужб. "Я пригласил в Кремль руководителей наших спецслужб и Министерства обороны", - вспоминал он, добавив, что кроме него на встрече присутствовали всего четыре человека. Встреча продолжалась до 7:00 утра следующего дня. В итоге, по словам Путина, "мы были вынуждены начать работу по восстановлению Крыма в составе России". Решение принималось самодержцем единолично. Не было ни министров, ни депутатов парламента, ни даже членов Совета Безопасности, которые могли бы его проконсультировать.
Крым, единственная часть Украины, где этнические русские составляют большинство населения, и кость раздора между Россией и Украиной с поздних советских лет, уже давно находился на интеграционном горизонте Кремля. Еще в 1994 году Борис Ельцин решил не вмешиваться во внутренние дела Украины, когда украинские избиратели избрали якобы пророссийского президента Леонида Кучму, а украинские политики вели переговоры об отношениях с крымскими элитами. Теперь же Путин, столкнувшись с потерей своего ставленника в Киеве, почти уверенным подписанием Украиной соглашения об ассоциации с ЕС, а значит, с фиаско своих планов по вовлечению Украины в возглавляемые Россией Таможенный и Евразийский союзы, решил захватить полуостров силой.
Сепаратистского движения, как это было в 1994 году, не наблюдалось, но были другие факторы, которые Путин пытался использовать в своих интересах. К ним относились междуцарствие в Киеве, сомнительная легитимность отстранения Януковича от власти парламентом, не менее сомнительные полномочия его преемника и неспособность новых властей завоевать доверие украинских служб безопасности, с которыми они боролись коктейлями Молотова всего несколько дней, если
