Хозяин Тьмы. Сбежать от бывшего - Анна Солейн
Я обернулась и увидела, что он ухмыляется, а еще — что на его скулах появились краски, а лицо больше не пугает мертвенной бледностью.
У меня как будто камень с души упал, я и не осознавала раньше, насколько сильно боюсь за него.
Против воли я улыбнулась, и тут тишину разрезал громкий шепот.
— Скажи ему, что беременна!
Тьма. Ее. Побери.
— Прошу прощения? — вежливо спросил Рейвен. — Вы предлагаете Лиз забеременнеть?
Череп оставался неподвижным, а затем громко зашептал:
— Он что, нас слышит? Ты, дурочка, не могла меня предупредить? Держишь меня в этом саквояже, используешь, как прислугу, ни в грош не ставишь! — закончив возмущаться, череп помолчал и зашептал уже тише: — А у меня, между прочим, все четверо дочек сделали блестящие партии! Одна даже стала виконтессой!
Череп замолчал, видимо, ожидая, когда я проникнусь важностью и значительностью этого достижения. Бросив косой взгляд на Рейвена, я увидела, что тот ухмыляется. «Не вздумай ее затыкать!» — одними губами произнес он.
Вот же…
Я уже готова была снова дотронуться указательным пальцем до лба черепа, когда тот снова заговорил:
— Сейчас я тебя научу, что нужно делать! Скажи ему, что беременна. От него!
— Я умертвие, — прошипела я в ответ, потому что черепушка, сама того не ведая, попала в больное место. Я больше не могла иметь детей, никогда. Понимать это было очень больно. — Какая беременность?
— Потом что-нибудь придумаешь, — не растерялся череп. — Выкупишь малыша у крестьянки или скажешь, что случился выкидыш. То же мне, причина! Умертвие она! Главное — выйти замуж, а там-то он, голубчик, никуда не денется!
Рейвен закашлялся, тщательно пытаясь скрыть смех.
— Спроси у нее подробнее, как предполагается меня окрутить, — шепотом попросил он.
Я вспыхнула. Для него это все шутки!
— Знаешь что, Рейвен Тенербен… — Я повернулась к черепу и ткнула в него указательным пальцем. — Дай мне поговорить с графом Фортескью!
Череп замолчал, и я снова принялась молиться. Дядюшка! Во имя всего, что ценно в этом мире, ответь и избавь меня от желания провалиться сквозь землю!
— Лиз, может, объяснишь мне, что это? — с любопытством спросил Рейвен.
Меня пробрало дрожью от его тона.
— Это… средство связи, — сглотнула я. — Как ты видишь, не без недостатков.
— Как оно работает? — вкрадчиво спросил Рейвен.
— Тьма, — сглотнув, ответила я. — Внутрь черепа дядюшка поместил искорку Тьмы. Всего черепов два, один у меня, второй — у него. Так мы можем общаться.
Тишина.
— Не отвечает! — досадливо воскликнула я.
— Граф Фортескью экспериментирует с Тьмой? — голос Рейвена звучал тихо и угрожающе.
Я обернулась. От испуга онемели руки, и я едва не выронила драгоценный череп. Натолкнулась на тяжелый взгляд Рейвена.
— Тьма — это не зло! Ты сам так говорил! Ты не… ты не сделаешь дядюшке ничего плохого из-за этого!
Проклятье!
Знала ведь, что не стоит никому показывать этот череп!
— И все-таки заигрывать с ней — опасно, — возразил Рейвен, подходя ближе. — Лиз, а ты доверяешь своему дяде?
Да как он может⁈
— Может, и меня тогда упокоишь? — огрызнулась я, хотя злилась больше на себя, чем на Рейвена. — У меня внутри ведь тоже Тьма. Как и у тебя, кстати!
Знала ведь, что так будет! Что не стоило Рейвену об этом знать.
«Он — идеальный солдат в борьбе с нечистью, для него существует черное и белое, никаких полутонов! Он Хозяин Тьмы, Лиз, это не шутки! Пятнадцать лет непрерывных сражений!»
В этот момент наконец зазвучал низкий приглушенный голос дяди.
— Элизабет? Ты в порядке?
Слава Всевышнему! Или кто там за него…
Я приложила ладонь к груди, как будто хотела унять бешеный стук сердца. Привычка из живых времен.
— Дядюшка, я просила тебя узнать о проповеднике Энфорда. Помнишь? — взволнованно выпалила я, глядя в черные провалы глазниц черепа.
21.1
За окном стремительно темнело, дождь усиливался. В сгустившихся в комнате сумерках я едва ли могла рассмотреть что-то кроме очертаний черепа, а тратить время на то, чтобы зажечь лампу, не хотелось. Были дела поважнее.
Вот Тьма! Какая странная все же погода… Дни перед праздником Воскрешения и так самые короткие в году, а из-за непогоды в Энфорде ощущение такое, что светло бывает от силы два часа в день.
Дядюшка крякнул, а затем приглушенным голосом воскликнул:
— Разумеется, помню! А вот ты, Лиз, забыла, что обещала сесть в дилижанс и убраться из Энфорда! — каким-то образом дядюшка умудрился шепотом на меня накричать.
— Ничего такого я не обещала, — возмутилась я, крепче сжимая череп и преодолевая желание обернуться и посмотреть на Рейвена, который стоял за мой спиной так близко, что я чувствовала его дыхание.
— А жаль, — вклинился Рейвен и переложил трость с одной руки в другую. Наконечник стукнул об пол, одновременно с этим за окном громыхнуло.
Вот Тьма!
— Герцог Тенербен? — сдержанно осведомился дядюшка, хотя я отлично услышала в его тоне опасливые нотки.
— К вашим услугам, граф Фортескью.
Тишина.
— С нашего последнего разговора прошло много лет, — отреагировал дядюшка, как будто они случайно встретились на приеме.
Кажется, ничто не способно было выбить его из колеи. Ничто, кроме его жены, конечно.
— Около четырнадцати с того самого момента, как вы спустили меня с лестницы, чтобы я перестал добиваться встречи с вашей племянницей, которая, к слову, собиралась стать моей женой, — светским тоном проговорил Рейвен.
Мне показалось, что мое сердце сжал огромный кулак. Я изо всех сил старалась не обернуться. Дядюшке пришлось спустить его с лестницы?.. Я слабо представляла себе Рейвена, всегда сдержанного, ироничного и самодостаточного, обиващим чей-то порог. Дядюшка наверняка преувеличил. Ведь так?..
— Было как будто вчера, — не растерялся он и зашуршал чем-то. — Так вот, Элизабет, ты просила разузнать о проповеднике Энфорда. Его настоящее имя Кевин Смолл, двадцать три года. Окончил столичную семинарию, потом был направлен в Уиллоубрук, до этого, еще во время учебы, успел побывать в Клиффсайде. Родился и до тринадцати лет жил в Энфорде, с детства готовился пойти во служение Всевышнему, в документах есть отметки об этом. После смерти родителей оказался в церковном приюте и…
— Стоп, — выпалила я. — Проповедник родом из Энфорда? Бургомистр не говорил мне об этом.
Дядюшка крякнул.
— В документах, которые я нашел, указано, что родители Смолла умерли от сумеречной лихорадки, потому мальчик был направлен в приют. Получил церковный сан и взял новое имя — преподобный Саймон.
— Вернулся в Энфорд, где все успели о нем забыть, и никому не сказал, кто он такой, — протянул Рейвен. — Интересно. Уиллоубрук, Клиффсайд, Энфорд… во всех этих местах были демоны.
— Это доказательство! — выпалила я, обернувшись.
Рейвен качнул головой, кончиками пальцев задумчиво погладил подбородок. Выражение его лица пряталось в тенях. Я снова повернулась к черепу.
— О чем вы говорите? — спросил дядюшка. — Демоны? В Энфорде появился еще один?
Я досадливо дернула головой.
— Это все, что тебе удалось узнать?
— Да. Не похоже, что я смог тебе помочь, но…
— Эдвард! — услышала я голос Шарлотты. — Где ты, Эдвард⁈
Он прозвучал совсем близко, я нахмурилась.
— Дядюшка, ты что, не у себя в кабинете?
— Тш-ш-ш!
— Ты прячешься где-то⁈ — ошарашенно произнесла я, потому что это был единственный вариант, при котором я могла бы услышать голос Шарлотты так громко, как будто она стояла рядом с дядюшкой.
В последний раз я видела ее в день нашей с Рейвеном несостоявшей свадьбы. Шарлотта, всегда элегантная, с прямой спиной, стройной фигурой, в изумрудном платье с воланами, сшитом по последней моде, была, кажется, более даже счастлива, чем я.
Ко мне она дядюшку тоже ревновала с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать. Так что Шарлотта радовалась моему браку (и тому, что я уеду из дома дядюшки) больше, чем радовалась бы за меня, наверное, родная мать.
Только желанием побыстрее выдать меня замуж я могла объяснить, что она все время прикрывала меня перед дядюшкой, позволяя остаться с Рейвеном один на один. Кажется, одно только воспитание мешало ей выкрикнуть сакраментальное: «Скажи, что ты от него беременна!»
— Эдвард! Ты что, в шкафу⁈ Я так и знала, что у тебя кто-то есть!
— Мне пора! — выпалил дядюшка.
Череп в моих руках дернулся, выстрелил вверх снопом искр и замолчал. Кончиками пальцев я почувствовала, что вибрирующей энергии Тьмы внутри него стало меньше. Значит, дядюшка уже нас не слышит и объясняет в эту минуту Шарлотте, что просто так спрятался в шкафу и точно-точно ее любит, и не изменяет, и — ну какие другие женщины, о чем ты, мышка?..
Я вздохнула, пытаясь уложить в голове все, что узнала. Рейвен стукнул тростью об пол.
— Какой мужчина, — прошептала черепушка. — Какой мужчина этот твой некромант. А ты думала о том, чтобы…
Я поспешно запихнула ее в черный шелковый мешок, чтобы заткнуть. Едва увернулась от укуса по-прежнему крепких челюстей.
Тьма! Что дядюшке стоило откопать череп кого-то немого⁈
— Оставайся здесь, — уронил стоящий за моей спиной Рейвен.
— Что?
Я обернулась.
Рейвен замер, по-прежнему опираясь на трость, лица его я не могла
