Доля вероятности - Ребекка Яррос
Он медленно улыбнулся:
— Не волнуйтесь. Но зачем вы тогда полетели?
Голубоглазый настроил кондиционер над головой и закатал рукава своей кофты. Руки у него были загорелые. И мускулистые. Если у него такие мускулистые предплечья, то что же там выше локтей…
— День благодарения. — Я пожала плечами. — Родители отправили меня в колледж и поехали в круиз вокруг света. А Серена — это моя старшая сестра — учится на третьем курсе в Вашингтонском университете, на факультете журналистики. Я живу в Сиракузах, мы решили отпраздновать День благодарения вместе, вот я и полетела… А вы?
— Лечу в Форт-Беннинг в тренировочный лагерь. Меня зовут Натаниэль Фелан. Для друзей Нейт.
Очередь в проходе рассосалась, остались только опоздавшие.
— Очень приятно, Нейт. Я Иззи. — Я протянула руку, и он ее пожал. — Иззи Астор. Можно на «ты».
Даже не знаю, как мне удалось выговорить свое имя, когда все мое внимание было приковано к его мозолистой ладони, в которой утонула моя маленькая кисть. От его теплого прикосновения в животе запорхали бабочки.
Описанное в любовных романах мне всегда казалось чушью — не бывает, что от одного прикосновения тело будто пронзает электрическим током, но именно это случилось со мной сейчас. Электрический разряд в самое сердце. Мне показалось, что в его глазах вспыхнул огонек, будто он тоже это почувствовал. Не шок, а почти неописуемое искрящееся узнавание… чувство единения, словно последняя деталь головоломки со щелчком встала на место.
Серена назвала бы это судьбой, но она безнадежный романтик.
Я называла это притяжением.
— Рад знакомству, Иззи. — Он медленно пожал мою руку и еще медленнее ее отпустил. Все нервные окончания в моей ладони пробудились от его прикосновения. — Полное имя — Изабель?
— Изабо. — Я застегнула ремень безопасности и туго затянула его на бедрах.
— Изабо, — повторил Нейт и тоже пристегнулся.
— Да. В честь героини маминого любимого фильма «Леди-ястреб».
В проходе никого не осталось. Посадка закончилась.
— А что за фильм? — спросил Нейт, слегка нахмурившись.
— О, это фильм восьмидесятых про влюбленную парочку, которая своей любовью досадила средневековому епископу. Епископ хочет заполучить девушку, Изабо, но та влюблена в Наварро, и епископ проклинает их обоих. Теперь Наварро по ночам превращается в волка, а Изабо становится ястребом днем. Влюбленные могут встретиться лишь на миг на закате и на рассвете. Изабо и есть леди-ястреб[3]. — Господи, хватит уже болтать! Почему, почему я такая?
— Какая… трагическая история.
Из громкоговорителя раздался голос бортпроводницы:
— Дамы и господа, приветствуем вас на борту рейса восемьсот двадцать шеть «Трансконтинентальных авиалиний».
— На самом деле нет. Они разрушают проклятье — все хорошо заканчивается. — Я наклонилась и вытащила из сумки под креслом телефон.
На экране вспыхнули два пропущенных от Серены.
Серена:
Напиши, когда сядешь в самолет.
Серена:
Я серьезно!!!
Разница между сообщениями — пятнадцать минут.
— Пожалуйста, уберите ручную кладь на багажные полки над головой, если еще этого не сделали, или под сиденье впередистоящего кресла. Займите свои места и пристегните ремни, — бойко и деловито продолжала бортпроводница.
Изабо:
я в самолете
Серена:
я волновалась
Я улыбнулась и покачала головой. Серена только из-за меня и волнуется.
Изабо:
волновалась? Что я заблужусь между контролем и гейтом?
Серена:
с тебя станется
Ну нет, я не настолько бестолковая.
Изабо:
люблю тебя. Спасибо за эту неделю.
Серена:
я тебя люблю сильнее. Напиши, когда приземлишься.
— Просьба пассажирам, чьи места расположены рядом с аварийными выходами, прочитать карточку со специальными инструкциями, находящуюся в кармане впередистоящего кресла. Если вы не хотите помогать в чрезвычайной ситуации, попросите бортпроводника вас пересадить.
Я взглянула на Нейта.
— Это мы, — сказала я. — Мы пассажиры рядом с аварийным выходом.
Он взглянул на маркировку на двери и потянулся за карточкой с инструкцией. Надо признать, от этого он показался мне еще симпатичнее.
Бортпроводница тем временем сообщила, что курение запрещено, закончила объявление и закрыла дверь. Мое сердце заколотилось: начался приступ тревожности. Я разблокировала телефон, проверила «Инстаграм»[4] и «Твиттер», переключила телефон в режим «полет» и сунула в карман жилета. В горле застрял комок; я подкрутила кондиционер над головой, включила его на максимальную мощность.
Нейт убрал инструкцию в карман кресла, выпрямился и посмотрел в иллюминатор. С утра был густой туман, из-за него рейс задержали на двадцать минут.
— Не забудь выключить телефон, — сказала я, и бортпроводница тут же повторила то же самое по громкой связи. — Переключи его в режим «полет».
— У меня нет телефона. Нет телефона — нет проблем. — Нейт лучезарно улыбнулся, тут же поморщившись от боли, и провел языком по рассеченной губе.
— Откуда это у тебя? — Я указала на свою губу. — Если не секрет.
Он перестал улыбаться.
— Повздорил кое с кем. Долгая история. — Нейт снова потянулся к карману кресла и достал книгу — «В разреженном воздухе» Джона Кракауэра[5].
Он еще и читать любит? Вот это да.
Я поняла намек и достала из сумки свою книгу — фэнтези, «Полукровку» Дженнифер Арментроут. Открыла страницу, заложенную закладкой, на середине одиннадцатой главы.
— Бортпроводникам приготовиться к взлету, — раздался глухой голос из громкоговорителя.
— Хорошая книга? — спросил Нейт, когда самолет начал выруливать на взлет.
— Мне очень нравится. Хотя ты, похоже, предпочитаешь реальные истории. — Я кивнула на его томик. — Интересная?
Он прочел уже больше половины.
Самолет свернул вправо и покатился вперед. Я глубоко вдохнула носом и выдохнула через сомкнутые в трубочку губы.
— Очень. Не оторваться. Эта книга была в списке «ста книг, которые нужно прочесть до тридцати». Я читаю по списку. — Нейт взглянул на меня и нахмурился. — С тобой все в порядке?
— Да, — ответила я. В животе ухнуло. — Ты знал, что большинство авиакатастроф случаются в первые три минуты после взлета и за восемь минут до посадки?
— Теперь знаю.
Я судорожно сглотнула.
— Раньше перед полетом я принимала снотворное. Врач прописывал. Ничего незаконного, не подумай. Хотя я бы и незаконное приняла. — Я вздрогнула от собственных слов. Боже, почему я так много болтаю?
— Не мой метод. А почему больше не принимаешь? — Нейт закрыл книгу.
— Вырубилась однажды и чуть не опоздала на стыковочный рейс в Филадельфии. Бортпроводница разбудила, и пришлось бежать к гейту. Дверь уже закрыли, но меня все-таки пустили. С тех пор никакого снотворного.
Самолет встал в очередь на взлет. Хватит смотреть в окно. Знаешь ведь, что так только хуже.
— Ясно. — Нейт кашлянул. — А что изучаешь в университете? — Он явно пытался меня отвлечь, и я улыбнулась.
— Связи с общественностью. — Я сдержала смешок. — Так-то я общительная, когда не в самолете.
— По-моему, у тебя и в самолете неплохо получается. — Он улыбнулся, и — господи, помоги, — я заметила ямочку на его правой щеке.
— А ты? Почему решил пойти в армию? Почему не в колледж? — Я тоже закрыла книгу и положила на колени.
— Особо выбора не было. Учился хорошо, но не настолько, чтобы получить стипендию, а денег у нас даже на кабельное телевидение нет, не то что на колледж. По правде говоря, родителям не помешала бы помощь. У них маленькая ферма в Иллинойсе, к югу от Шипмана. — Нейт отвел взгляд. — Вообще-то, это мамина ферма. Перешла по наследству от деда. В общем, в армии надеюсь заработать на колледж, потому и записался.
Я кивнула, но мне хватило ума догадаться, что я вряд ли смогу его понять. Я росла совсем в других условиях, у меня не возникало вопроса, идти в колледж или нет, лишь вопрос, куда пойти учиться. Обучение оплачивали мама с папой и в шутку называли эти расходы «налогом на детей». В отличие от Нейта, у меня всегда был выбор.
— А на кого хотел бы выучиться?
Он нахмурился:
— Об этом я пока не думал. Может, на учителя. Люблю английский. Может, на учителя литературы. Но как знать, а вдруг мне понравится в армии? В спецназе должно быть круто.
— Дамы и господа, говорит капитан воздушного судна. Приветствую вас на борту рейса восемьсот двадцать шесть, совершающего беспересадочный перелет в Атланту. Возможно, вы обратили внимание на погодные условия: сегодня утром из-за густого
