Компания, которую я держу. Моя жизнь в мире красоты - Leonard A. Lauder
Дядя Джон был экспертом в практических демонстрациях, и под его руководством Эсти узнала, что быстрый массаж с кремом помогает освежить лицо женщины. Она стала настолько искусной, что могла сделать полный уход за лицом и макияж - очищающее масло, крем, румяна, пудру, цвет губ, а часто и тени для век - менее чем за пять минут.
И она всегда благодарила своих подопечных щедрым образцом волшебного крема.
Раздавая Super Rich All-Purpose Creme, как назвала его моя мама, она стала очень популярной девочкой в выпускном классе школы. Но, как она писала, "в глубине души я знала, что нашла нечто, что имеет гораздо большее значение, чем популярность. Мое будущее было написано в баночке с кремом. Мой момент настал, и я не собиралась упускать его".
"ПРИВЕТ, БЛОНДИНКА!"
1920-е годы стали периодом процветания для многих американцев, в том числе и для Макса Ментцера. Все больше людей улучшали свои дома или строили новые, и бизнес Макса по продаже скобяных изделий шел хорошо. Сначала он купил крошечное летнее бунгало с одной спальней на озере Мохеган, в округе Вестчестер к северу от Нью-Йорка. Поскольку бунгало стояло прямо на воде, летние вечера часто проводились за отмахиванием от комаров. Вскоре Макс снес бунгало и заменил его более просторным домом на холме. В новом доме был водопровод, холодильник и большое просторное крыльцо со старомодными качелями, где моя мама любила сидеть и наблюдать за гостями, прибывающими в курортный отель Rock Hill Lodge, расположенный на другой стороне улицы.
Однажды летним утром моя мама раскачивалась взад-вперед, надеясь найти партнеров для игры в теннис среди людей, прогуливающихся по курорту. В свои девятнадцать лет моя мама была просто сногсшибательна. У нее были блестящие светлые волосы, темно-ореховые глаза и такой безупречный и сияющий цвет лица, что все отмечали это. И у нее был стиль. Никто из проходящих мимо не мог не заметить ее, сидящую на качелях в розовой блузке и полосатых шортах.
И уж точно не один симпатичный молодой человек, наряженный в панталоны, который дерзко воскликнул: "Привет, блондинка!".
Будучи хорошо воспитанной девочкой, моя мама не обращала на него внимания. Но она не могла перестать думать о нем. В следующие выходные друг семьи, приехавший в гости, подмигнул ей и сказал: "В клубе есть молодой человек, который хотел бы быть представлен вам. Правильно представлен. Мистер Джозеф Лаутер. Он милый. Правда. Он просил передать вам это".
Джозеф Лаутер был на шесть лет старше моей матери. Как и она, его родители были иммигрантами - из Австро-Венгрии, и Джо вырос в Гарлеме, где его отец был портным. Джо изучал бухгалтерский учет в нью-йоркской Высшей школе торговли и участвовал в различных коммерческих предприятиях, связанных со швейной промышленностью. На момент знакомства с моей матерью он владел компанией по импорту шелка. Несмотря на дерзкое приветствие, на самом деле он был вежливым, мягким и добродушным человеком.
После трехлетнего ухаживания Жозефина Эстер Ментцер и Джозеф Лаутер поженились 15 января 1930 года в бальном зале Royal Palms на углу 135-й улицы и Бродвея. На ней было белоснежное атласное платье, изящная шляпка с кружевной вуалью и, впервые в жизни, губная помада, которую отец тут же заставил ее стереть. Молодожены провели медовый месяц на Бермудах, но денег на собственный дом не хватило, и они вернулись в Квинс, где поселились у ее родителей, а также у ее сестры и ее мужа.
Через несколько лет они переехали в квартиру на Верхнем Вест-Сайде в Нью-Йорке. Я родился 19 марта 1933 года. В том же году в телефонном справочнике Нью-Йорка по тому же адресу появилось объявление о компании Lauter Associates Chemists.
Глава 2. Телефон. Телеграф
С мамой. 1935 г.
Семейная фотография Лаудер
Когда я родился, мои родители получили обычные поздравительные записки от друзей и клиентов, но многие добрые пожелания были омрачены тревогой. Фондовый рынок рухнул 29 октября 1929 года. Теперь, два с половиной года спустя, Великая депрессия коснулась почти каждого жителя страны, и даже радостная новость о моем рождении не смогла стереть из памяти людей гнетущую тревогу за будущее.
В одной из записок Эмануэль Стир, глава шелкового отдела в компании Cohn-Hall-Marx Company Textiles в Бостоне и важный клиент Apex Silk Company моего отца, выразил свое почтение, а затем с надеждой добавил: "Дела идут медленно, но скоро все пойдет в гору". Подруга моей матери Роуз, работавшая в обувных магазинах Mark-Off в Пекскилле, штат Нью-Йорк, была более откровенна: "Условия в Пекскилле очень плохие. Два наших коммерческих банка все еще закрыты, и это ужасно сказывается на бизнесе".
Когда мы с мамой открыли свое дело, как часто говорила моя мама, "люди продавали яблоки на улице". Это не было клише. По всей стране разорилось около девяти тысяч банков, уничтожив сбережения миллионов людей. Половина общей стоимости товаров и услуг, ежегодно производимых в Соединенных Штатах, сократилась с примерно 104 до 56 миллиардов долларов. Каждый четвертый человек остался без работы. Продажа яблок по пять центов за штуку - общенациональная инициатива, предложенная яблоководами штата Вашингтон, изнывающими от неурожая, - была отчаянной попыткой пережить тяжелые времена.
Если люди не решались потратить пять центов на яблоко, то еще меньше могли позволить себе купить шелк. Люди перешли на вискозу, недорогое волокно, похожее на шелк, которое появилось в США в середине 1920-х годов - то есть тогда, когда они вообще покупали ткани. Шелковая компания Apex пополнила печальные ряды тысяч закрывшихся предприятий.
Моя мама не хотела для себя такой жизни. С самого детства, когда она росла в Квинсе, ее амбиции были направлены на то, чтобы жизнь была наполнена красивыми вещами. Сначала она думала, что добьется этой цели, став актрисой. Она ходила в театр Cherry Lane и просилась на небольшие роли в их постановках. (Я стоял в своей коляске в задней части театра, пока она репетировала). Когда это не удалось, мама не изменила своей мечте, но изменила способ ее осуществления. Теперь, считала она, удовлетворение ее амбиций зависело только
