Наука, стратегия и война (Стратегия и история) - Frans P.B. Osinga
Современная наука осознала, что все научные теории - это приближения к истинной природе реальности; и что каждая теория справедлива для определенного диапазона явлений. За пределами этого диапазона она уже не дает удовлетворительного описания природы, и приходится искать новые теории, чтобы заменить старые или, скорее, расширить их за счет улучшения приближений.69
Конец уверенности
Новая парадигма развилась из изменений концепций и идей, произошедших в физике в первые три десятилетия двадцатого века, изменений, которые занимают видное место в работах Бойда: термодинамика, теория эволюции, теория относительности, квантовая механика и принцип неопределенности. Первый удар по господствующей в науке лапласианской школе был нанесен термодинамикой. Второй закон термодинамики, на который Бойд ссылается в книгах "Разрушение и созидание" и "Новая концепция воздушного боя", касается диссипации энергии.70 В то время как общая энергия, участвующая в процессе, всегда постоянна, количество полезной энергии уменьшается, рассеиваясь на тепло, трение и так далее. Более широкое философское значение имело введение в физику идеи необратимости процессов, "стрелы времени".
Согласно второму закону, в физических явлениях существует определенная тенденция. Механическая энергия рассеивается в тепло и не может быть полностью восстановлена, как, например, при соединении горячей и холодной воды. Общим для таких процессов является то, что они протекают в определенном направлении - от порядка к беспорядку. Любая изолированная физическая система будет спонтанно развиваться в направлении все большего беспорядка. Этот однонаправленный процесс был описан новой величиной, названной "энтропией". Энтропия - это величина, измеряющая степень эволюции физической системы.
Энтропия изолированной физической системы будет постоянно расти, а поскольку эта эволюция сопровождается ростом беспорядка, энтропию можно рассматривать как меру беспорядка. Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока не будет достигнуто равновесие, называемое "тепловой смертью". Тогда вся активность прекращается, все вещество равномерно распределено и имеет одинаковую температуру. Согласно классической физике, Вселенная в целом эволюционирует к состоянию максимальной энтропии; она сходит на нет и в конце концов остановится,71 - именно об этом говорится в книгах Николаса Джорджеску-Рогена и Джереми Рифкина, которые читал Бойд, а также о перспективах, которые Бойд включил в качестве предупреждения для членов закрытых стратегических образований.
Дарвинизм также заставил ученых отказаться от картезианского представления о мире как о машине. Вместо этого Вселенную пришлось представить как эволюционирующую и постоянно меняющуюся систему, в которой сложные структуры развиваются из более простых форм. Если в биологии эволюция означала движение к возрастанию порядка и сложности, то в физике (термодинамике) она стала означать прямо противоположное - движение к возрастанию беспорядка. Эта мрачная картина космической эволюции резко контрастирует с представлениями биологов, а появление эволюции в физике, таким образом, выявило ограничение ньютоновской теории. Механистическая концепция Вселенной как системы бильярдных шаров, находящихся в случайном движении, слишком упрощена, чтобы справиться с эволюцией жизни.72
Теория относительности и атомная физика разрушили все основные концепции ньютоновского мировоззрения: представление об абсолютном пространстве и времени, элементарных твердых частицах, строго причинном характере физических явлений и идеале объективного описания природы.73 Философский смысл теории заключался в том, что время может меняться и зависит от обстоятельств, а для измерения времени важно положение наблюдателя - тема, ставшая одной из характерных для новой физики первых трех десятилетий XX века. Вселенная переживается как динамичное неразрывное целое, которое всегда включает в себя наблюдателя в существенной степени, как отметил Капра.74
Квантовая теория нанесла еще один удар. Если теория относительности действует в очень больших космологических масштабах и заменяет ньютоновскую физику, то в области элементарных частиц, атомов и молекул квантовая теория заменяет классическую физику. Со времен Ньютона физики считали, что все физические явления могут быть сведены к свойствам твердых и прочных материальных частиц. Квантовая теория заставляет их принять тот факт, что твердые материальные объекты классической физики растворяются на субатомном уровне в волнообразных паттернах вероятностей. Возникает дуализм "волна-частица". Субатомные частицы не имеют смысла как изолированные сущности, а могут быть поняты только как взаимосвязи, или корреляции, между различными процессами наблюдения и измерения. Другими словами, субатомные частицы - это не вещи, а взаимосвязи между вещами. Если переключить внимание с макроскопических объектов на атомы и субатомные частицы, то природа не показывает нам изолированные строительные блоки, а скорее предстает как сложная паутина взаимосвязей между различными частями единого целого. В квантовой теории эти отношения выражаются в вероятностях, которые определяются динамикой всей системы. Если в классической механике свойства и поведение частей определяют свойства и поведение целого, то в квантовой механике ситуация обратная. Именно целое определяет части.75
Свойство дуальности также привело Вернера Гейзенберга в 1927 году к формулировке его знаменитого "принципа неопределенности (или индетерминированности)", который Бойд включил в книги "Разрушение и созидание" и "Новая концепция воздушного боя", а также упоминал в большинстве других презентаций. Гейзенберг отметил, что можно определить координату субатомной частицы, но в тот момент, когда мы это сделаем, импульс частицы приобретет произвольное значение, и наоборот. Мы можем измерить координаты или движение, но не то и другое. Это означало, что чем точнее мы знаем измеренное значение одной величины, тем больше неопределенность в другой, "сопряженной" величине.76 Квантовая механика обязывает нас говорить о местонахождении объекта менее определенно.
Это было фундаментальное наблюдение с далеко идущими последствиями, поскольку, как и в случае с теорией относительности, оно означало, что акт наблюдения в значительной степени формирует реальность. Ни один теоретический язык, формулирующий переменные, которым можно приписать вполне определенное значение, не может исчерпать физическое содержание системы. Различные возможные языки и точки зрения на систему могут быть взаимодополняющими. Все они имеют дело с одной и той же реальностью, но свести их к одному единственному описанию невозможно. Неустранимая множественность точек зрения на одну и ту же реальность выражает невозможность божественной точки зрения, с которой видна вся реальность.
Это означало, что реальность, изучаемая физикой, является ментальной конструкцией. Гейзенберг отмечал, что "то, что мы наблюдаем, - это не сама природа, а природа, подвергнутая нашему методу вопрошания".77 Для Пригожина настоящий урок, который можно извлечь из принципа дополнительности, состоит в том, чтобы подчеркнуть богатство реальности, которая переполняет любой отдельный язык и единую логическую структуру. Каждый язык может выразить лишь часть реальности.78 Для Бойда это означало еще одну вариацию той же темы неопределенности, наряду с тезисом Куна о работе парадигм. Вдохновленный, в частности, книгой Гейзенберга "Физика и философия", Бойд буквально включает в нее принцип неопределенности Гейзенберга, сформулированный выше, и добавляет к нему, что неопределенности, связанные с наблюдением явлений, "скрывают или маскируют поведение явлений".
