Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
Парус моей дочери,
Их никогда не сломить силой чужих кланов;
Парус моей дочери,
Заговор Хонити!
Всегда побеждала во всех своих поединках,
Ее нельзя было заставить пить отравленную воду.
В обсидиановом стекле.
Сможет ли моя печаль когда-нибудь утихнуть.
Пока нас разделяют могучие моря?
О моя дочь, о моя дочь!
Это огромная и водная дорога
За которым я смотрю на горизонт,
Дочь моя, о дочь моя!22
II. НАУКА
Истоки - Математика - Астрономия - Медицина - Хирургия
По мнению Герберта Спенсера, этого верховного эксперта в сборе доказательств post judicium, наука, как и письмо, началась со жрецов, зародилась в астрономических наблюдениях, регулировала религиозные праздники, хранилась в храмах и передавалась из поколения в поколение как часть клерикального наследия.23 Мы не можем сказать, поскольку и здесь начало ускользает от нас, и мы можем только предполагать. Возможно, наука, как и цивилизация в целом, началась с сельского хозяйства; геометрия, как следует из ее названия, была измерением почвы; а расчет урожая и времен года, потребовавший наблюдения за звездами и составления календаря, возможно, породил астрономию. Мореплавание развило астрономию, торговля - математику, а промышленное искусство заложило основы физики и химии.
Счет был, вероятно, одной из самых ранних форм речи, и во многих племенах он до сих пор представляет собой облегчающую простоту. Тасманийцы считают до двух: "Пармери, калабава, кардия" - то есть "один, два, много"; гуарани из Бразилии пошли дальше и сказали: "Раз, два, три, четыре, бесчисленно". У жителей Новой Голландии не было слов для обозначения трех или четырех; три они называли "два-один", четыре - "два-два". Туземцы Дамары не обменивали двух овец на четыре палки, но охотно обменивали, дважды подряд, одну овцу на две палки. Счет велся на пальцах, отсюда и десятичная система. Когда - видимо, через некоторое время - было достигнуто представление о двенадцати, это число стало любимым, потому что оно так приятно делится на пять из первых шести цифр; и родилась та двенадцатиричная система, которая упорно сохраняется в английских измерениях и сегодня: двенадцать месяцев в году, двенадцать пенсов в шиллинге, двенадцать единиц в дюжине, двенадцать дюжин в брутто, двенадцать дюймов в футе. Тринадцать, с другой стороны, отказалось делиться и навсегда стало неблаговидным и невезучим. Сложение пальцев на ногах привело к появлению понятия "двадцать" или "счет"; использование этой единицы в подсчетах сохранилось во французском quatre-vingt (четыре двадцатки) для восьмидесяти.24 Другие части тела служили эталонами измерения: рука - "пролет", большой палец - дюйм (во французском языке эти два слова одинаковы), локоть - "куб", рука - "элл", нога - "фут". В ранние времена к пальцам добавляли камешки, которые помогали при счете; сохранившиеся абакус и "маленький камень" (calculus), скрытый в слове calculate, показывают нам, насколько мал разрыв между простейшими и новейшими людьми. Торо тосковал по этой первобытной простоте и хорошо выразил повсеместно повторяющееся настроение: "Честному человеку вряд ли нужно считать больше, чем десять пальцев на руках, или, в крайнем случае, он может добавить пальцы на ногах, а остальное свалить в кучу. Я говорю: пусть наши дела будут как два или три, а не как сто или тысяча; вместо миллиона считайте полдюжины, а счета ведите на ногте большого пальца".25
Измерение времени по движениям небесных тел, вероятно, послужило началом астрономии; само слово "мера", как и слово "месяц" (и, возможно, слово "человек" - "измеритель"), восходит, по-видимому, к корню, обозначающему луну.26 Люди измеряли время по лунам задолго до того, как стали считать его по годам; солнце, как и отец, было сравнительно поздним открытием; даже сегодня Пасху отмечают по фазам луны. У полинезийцев был календарь из тринадцати месяцев, регулируемый луной; когда их лунный год слишком сильно отклонялся от череды времен года, они сбрасывали луну, и баланс восстанавливался.27 Но такое разумное использование небес было исключительным; астрология предшествовала астрономии и, возможно, переживет ее; простые души больше заинтересованы в предсказании будущего, чем в определении времени. Влияние звезд на характер и судьбу человека породило огромное количество суеверий, многие из которых процветают и в наши дни.* Возможно, это не суеверия, а лишь другой вид заблуждений, нежели наука.
Природный человек не формулирует физику, а лишь практикует ее; он не может проложить путь снаряда, но может хорошо прицелиться в стрелу; у него нет химических символов, но он с первого взгляда знает, какие растения являются ядом, а какие - пищей, и использует тонкие травы для исцеления недугов плоти. Возможно, здесь следует использовать другой род, ведь первыми врачами, вероятно, были женщины; не только потому, что они были естественными кормилицами мужчин, и не только потому, что они сделали акушерство, а не мздоимство, самой древней профессией, но и потому, что их более тесная связь с землей дала им лучшее знание растений и позволила им развить искусство медицины в отличие от магического колдовства жрецов. С древнейших времен и до тех пор, пока мы не вспомнили, исцелением занималась женщина. Только когда женщина не справлялась, первобытные больные прибегали к помощи знахаря и шамана.28
Удивительно, как много исцелений совершили первобытные врачи, несмотря на свои теории болезней.29 Этим простым людям болезнь представлялась как овладение телом чужеродной силой или духом - концепция, по сути, не отличающаяся от теории микробов, которая пронизывает медицину сегодня. Самым популярным методом лечения было магическое заклинание, которое должно было умилостивить злого духа или изгнать его. О том,
