Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Немецкая живопись все еще страдала от анемии неоклассицизма, пытавшегося жить на пепле Геркуланума и Помпеи, трактатов Лессинга и Винкельмана, бледных лиц Менгса и Давида, римских грез Ангелики Кауфман и бесчисленных Тишбейнов. Но это импортированное обесцвечивание не имело питательных корней в немецкой истории или характере; немецкие художники этого века отмахнулись от неоклассицизма, вернулись к христианству, за пределы Реформации и ее враждебности или безразличия к искусству, и задолго до английских прерафаэлитов прислушались к голосам Вильгельма Вакенродера и Фридриха Шлегеля, призывавшим их пойти за Рафаэлем к средневековому искусству, которое рисовало, вырезало и сочиняло в простоте и счастье беспрекословной веры. Так возникла школа художников, известная как назарейцы.
Его лидером был Иоганн Фридрих Овербек (1789-1869). Родившись в Любеке, он пронес через восемьдесят лет суровую серьезность старых купеческих семей и пронизывающие туманы, приходящие с Балтийского моря. Посланный в Вену изучать искусство, он не нашел подпитки в неоклассицизме, которым его там кормили. В 1809 году он и его друг Франц Пфорр основали "Братство Лукана [святого Луки]", обязавшись возродить искусство, посвятив его обновленной вере, как это было во времена Альбрехта Дюрера (1471-1528). В 1819 году они отправились в Рим, чтобы изучать Перуджино и других художников XV века. В 1811 году к ним присоединился Петер фон Корнелиус (1783-1867), а позже - Филипп Вейт, Вильгельм фон Шадоу-Годенхаус и Юлиус Шнорр фон Карольсфельд.
Они жили как святые вегетарианцы в пустынном монастыре Сан-Исидоро на Монте-Пинчио. "Мы вели поистине монашескую жизнь", - вспоминал позже Овербек. "Утром мы вместе работали, а в полдень по очереди готовили обед, который состоял из супа и пудинга или какого-нибудь вкусного овоща". Они по очереди позировали друг другу. Они прошли мимо собора Святого Петра, как содержащего слишком много "языческого" искусства, и отправились скорее в старые церкви, а также в монастыри Святого Иоанна Латеранского и Святого Павла за стенами. Они ездили в Орвието изучать Синьорелли, в Сиенну - к Дуччо и Симоне Мартини, и, прежде всего, во Флоренцию и Фьезоле - к Фра Анджелико.
Они решили отказаться от портретов или любой живописи ради украшения и восстановить прерафаэлевскую цель живописи - поощрение христианского благочестия и патриотизма, связанного с христианским вероучением.
Особый шанс представился им в 1816 году, когда прусский консул в Риме Й. С. Бартольди поручил им украсить свою виллу фресками на тему истории Иосифа и его братьев. Назарейцы" оплакивали замену фресок живописью на холсте маслом; теперь они изучали химию, чтобы создать восприимчивые поверхности для стойких красок; и им это удалось настолько, что их фрески, вывезенные из Рима и установленные в Берлинской национальной галерее, заняли место среди самых гордых достояний прусской столицы. Но старина Гете, услышав об этих экстазах, осудил их как подражание итальянскому стилю XIV века, подобно тому как неоклассицисты подражали языческому искусству. Назаряне проигнорировали эту критику, но тихо ушли со сцены, пока наука, ученость и философия медленно разрушали древнюю веру.
VIII. МУЗЫКА
Музыка была гордостью Германии в период процветания и ее утешением в период запустения. Когда в 1803 году госпожа де Сталь приехала в Веймар, она обнаружила, что музыка стала почти повседневной частью жизни образованной семьи. Во многих городах были оперные труппы, и со времен Глюка они старались все меньше полагаться на итальянские произведения и арии. В Мангейме и Лейпциге были оркестры, известные во всей Европе. Инструментальная музыка вступала в публичную конкуренцию с оперой. В Германии были такие великие скрипачи, как Луи Шпор (1784-1859), такие знаменитые пианисты, как Иоганн Гуммель (1778-1837). Король Фридрих Вильгельм II так хорошо играл на виолончели, что участвовал в квартетах, а иногда и в оркестрах, а принц Луи Фердинанд был настолько искусным пианистом, что только его королевское происхождение не позволяло ему соперничать с Бетховеном и Гуммелем.24
В Германии также был музыкальный мастер, прославившийся на всю Европу как педагог, композитор и виртуоз практически на любом инструменте: Абт (то есть аббат) Георг Йозеф Фоглер (1749-1814). Он рано прославился как органист и пианист, без учителя освоил скрипку и разработал новую систему аппликатуры, хорошо приспособленную к его сесквипедальным пальцам. Отправленный в Италию для изучения композиции у падре Мартини, он восставал против одного учителя за другим, обратился к религии, был прославлен в Риме. Вернувшись в Германию, он основал музыкальную школу в Мангейме, затем в Дармштадте и, наконец, в Стокгольме. Он отвергал трудоемкие методы композиции, которым обучали итальянские учителя, и обещал быстрое совершенствование. Моцарт и некоторые другие считали его шарлатаном, но впоследствии признали, что он занимает высокое положение не как композитор, а как педагог, исполнитель, органостроитель и человек. Он гастролировал по Европе как органист, собирая огромные аудитории, зарабатывая огромные гонорары и совершенствуя органы. Он изменил стиль игры на органе и победил Бетховена в состязании по импровизации.25 Он был заслуженным учителем дюжины знаменитых учеников, включая Вебера и Мейербера. Когда он умер , они оплакивали его так, словно потеряли отца. 13 мая 1814 года Вебер писал: "6-го числа наш любимый мастер Фоглер был внезапно похищен у нас смертью..... Он всегда будет жить в наших сердцах".26
Карл Мария фон Вебер (1786-1826) был одним из многочисленных детей дважды женатого Франца Антона фон Вебера. Из дочерей или племянниц Антона в этих томах фигурируют две: Алоизия, первая любовь Моцарта и знаменитая певица, и Констанца, ставшая женой Моцарта. Сыновья Фриц и Эдмунд учились у Йозефа Гайдна, но сын Карл подавал такие слабые надежды, что Фриц сказал ему: "Карл, ты можешь стать кем угодно, но музыкантом ты никогда не будешь".27 Карл занялся живописью. Но во время странствий Франца Антона, который руководил драматической и музыкальной труппой, состоявшей в основном из его детей, обучение Карла музыке было возобновлено преданным учителем Йозефом Хойшкелем, под руководством которого мальчик быстро развил талант, поразивший и вознаградивший его отца. К 1800 году, в возрасте четырнадцати лет, Карл уже сочинял и выступал на публике. Однако суматошная беготня из города в город не могла не отразиться на характере Карла: он стал беспокойным, нервным, возбудимым и переменчивым. Его настолько увлекла литография, изобретенная его другом Алоисом Зенефельдером, что на некоторое время он забросил музыкальную композицию и
