Тайный наследник криминальной империи - Дари Дэй
Невольно я залюбовался своей лесной нимфой, и сам не заметил, как губы растянулись в нелепой улыбке.
– Гурам, – Фея смутилась и спрятала взгляд, – что с тобой?
Но ответить я не успел, в комнату вошла Марта, чтобы сказать, что доктор будет через двадцать минут.
Все эти двадцать минут я не отходил от нашего сына, и был с ним до самого вечера. Проследил, чтобы Марта дала ему правильные лекарства от простуды, строго по назначению доктора, а потом дождался, пока мальчик уснет.
– Наверное, – тихо шепнула Есения, когда за окном уже были глубокие сумерки, а Петька безмятежно посапывал в мягкой кровати, – нам надо все это… обсудить?
Блеск потаенной надежды в ее глазах говорил сам за себя. И сколько бы Есения не храбрилась, я видел, что она все равно боится меня. Почему? Ведь по сути пока я не причина ей никакого вреда. Почему она так уверена, что я намерен забрать ребенка себе? Переживает, что я разозлюсь, из-за того, что она не сказала о сыне?
– Конечно, – согласился я с ней, – нам действительно надо все обсудить. Я буду ждать тебя в гостиной внизу.
– Прямо сейчас? – Фея скользнула испуганным взглядом на настенным часам. Стрелка на них перевалила почти что за полночь.
– Прямо сейчас, – безапелляционно ответил.
24
24
Город окончательно укутался в тьму, когда я спустилась в гостиную. В камине потрескивали поленья, окрашивая комнату в теплый оранжевый свет, похожий на свет той тусклой свечи, что горела в моем старом доме в нашу первую ночь.
Гром сидел на диване. Спиной к двери. И я застыла в проходе, так и не решаясь сделать шаг внутрь гостиной.
– Почему ты застыла?
– Я… – я обхватила себя руками крест на крест, – я очень боюсь того, что ты мне скажешь, Гурам, – честно призналась.
– Почему? – он по-прежнему не оборачивался, а я по-прежнему не решалась войти. Но… так даже легче, потому что когда мы смотрим друг другу в глаза, в голове образуется вакуум и нужные мысли оттуда исчезают как по щелчку.
– Тогда… три года назад… я тебя видела, – я опустила голову ниже, – я тогда в клинике работала, и видела тебя там… С женщиной. Она утверждала, что беременна от тебя. А ты… Ты меня не заметил. А ей сказал, что, если бы она действительно была от тебя беременна, то своего ребенка она бы никогда не увидела. Ты бы его забрал. – Я горько сглотнула, но дала себе только мгновение. Не успевая опомниться, горячо зашептала: – Гром, если ты отберешь у меня моего сына, то знай… – из груди вырвался всхлип, – знай, что я тогда… я тогда просто не смогу жить! Я умру в то же мгновение! Он самое дорогое, что есть у меня! И… я просто не смогу без него! Я знаю. Я все знаю… Я знаю, какая власть в твоих руках! Я знаю, что ты можешь это сделать… Но… тогда лучше сразу меня убей, потому что я не смогу без него, и…
Не в силах договорить, я закрыла руками лицо и горько заплакала. Перспективы, нарисованные воображением в моей голове, были безрадостными. Гром не простит, что я так долго скрывала от него сына. Уверена, что он захочет забрать его, а меня наказать. Но никакое наказание не может быть страшнее того, что я никогда больше не увижу своего малыша.
Поддавшись безрадостным мыслям, я не заметила, как Гром поднялся с дивана и в два шага оказался рядом со мной.
Он замер, а потом аккуратно взял за запястья, сосредоточенно глядя в мое заплаканное и наверняка некрасивое в эту секунду лицо.
– Я не такой зверь, как ты себе представляешь, – с горечью произнес он.
– Но… та женщина… И ты… ты сам ей сказал…
– Ей я так сказал, потому что она была одной из многих. Одной из многих, кто всеми правдами и неправдами пытался зачать от меня, думая, что так обеспечит себе лучшее будущее. Все они даже не представляли, как опасно рядом со мной находиться. И ты… – его голос, глухой и безрадостный, пробирал до костей, – ты, Есения, к сожалению этого тоже не представляешь. Я даже… Я даже благодарен тебе, что мальчишки все это время не было рядом со мной. Так ты уберегла его от огромной опасности. А дальше… Дальше я буду думать, как уберечь от опасности вас… обоих.
Я шумно сглотнула, моргая сырыми ресницами и глядя на него во все глаза.
– Ты… не собираешься забирать его у меня?…
По губам Грома скользнула печальная полуулыбка.
– Ты хорошая мать, Фея. И ты любишь нашего сына. Я это вижу.
– Это так… – Я опустила глаза, но сильные пальцы коснулись моего подбородка, заставляя вновь посмотреть Грому в глаза.
– Мне не за что тебя наказывать, – твердо сказал он.
От его прикосновения по моему телу пробежались тонны щекотных мурашек. Поленья в камине все продолжали потрескивать, и внезапно мне стало до ужаса жарко, будто температура в гостиной подскочила до ста.
25
25
– Есения, – ладонь Грома скользнула по моей щеке, лаская, а я сжалась, словно не веря и ожидая удара. – Ты… боишься меня, да? – Спросил не без горечи.
Шумно сглотнула.
– Я просто… знаю кто ты, Гурам. Добрые люди в свое время шепнули. И знаю, какой властью ты обладаешь. Знаю, на что способен. Ты ведь… Бандит? – Я боязливо на него посмотрела.
В глазах Грома засверкали веселые огоньки.
– И как ты себе представляешь… «бандитов»? – еле сдерживая улыбку, спросил он меня.
Засмущалась. На шаг отступила.
– Наверняка, думаешь, что я бегаю по городу с пушкой за пазухой и то и дело устраиваю перестрелки?
Теперь смешно стало и мне. Гром медленно прошел к дивану и сел. А я пошла следом, нерешительно разместившись на самом краю.
– Есения, все это в прошлом, – пояснил Гром, не сводя с меня пристальны глаз. – Не стоит меня бояться. Я не убиваю людей. Не наказываю невиновных. Не втягиваю в этот мир тех, кто отношения к нему не имеет. Но… однажды войдя в него
