Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Дух коммерции рос, и Лондон стал одним из процветающих торговых центров мира. Неосвещенные улицы украсились товарами; путешественник, побывавший во многих странах, оценил заведения лондонских ювелиров как самые роскошные в мире.18 Бизнесменам было тесно в помещениях, и некоторые использовали неф собора Святого Павла в качестве временных офисов, будучи уверенными, что Христос передумал со времен Кальвина; адвокаты вели там дела с клиентами, люди отсчитывали деньги на гробницах, а во внутреннем дворе лоточники продавали хлеб и мясо, рыбу и фрукты, эль и пиво. На узких и грязных улицах сновали пешеходы, разносчики, кареты и повозки. Темза служила главной магистралью, по которой ходили баржи, паромы и прогулочные суда; почти в любой точке можно было встретить водника с лодкой, готовой перевезти товары или пассажиров через реку, вверх по течению или вниз; отсюда и их задорные крики "Eastward Ho!" и "Westward Ho!", давшие названия якобинским пьесам. Когда запахи реки утихали, она становилась благословением для торговли, отдыха и любовных утех, декорацией для пышных праздников и богатых домов. Лондонский мост, построенный в 1209 году, был гордостью города и единственной дорогой между его северной и южной сторонами. На юге располагались таверны, театры, бордели и тюрьмы. Северная сторона была главным центром бизнеса; здесь купец был хозяином, титулованный лорд входил в город по принуждению; королевские особы и дворяне жили в основном во дворцах за пределами Лондона. Вестминстер, где заседал парламент, был тогда отдельным городом. И здесь предприниматель заявил о себе; к 1600 году он смог напугать королеву, а полвека спустя обезглавил короля.
II. В ШКОЛАХ
Век Шекспира не отличался образованностью. В нем было мало латыни и греческого, больше итальянского и французского. Он читал книги жадно, но быстро, торопясь проверить их на опыте. Он ходил в школу, чтобы жить, и отвечал учителю с неслыханной дерзостью.
Язык, который он использовал, не был школьным. Это было все разговорное наследие кельтской, римской, саксонской, нормандской Англии; он был насыщен языковыми трофеями Франции и Италии; он подхватывал сленг с лондонских улиц,I и диалекты из провинций; и, не довольствуясь этим, он заставлял слова порождать слова и позволял буйному воображению буйствовать в оригинальной речи. Был ли когда-нибудь язык столь ярким, мощным, гибким и богатым? Он не мог остановиться на последовательном написании слов; до 1570 года не существовало словарей, которые могли бы направлять орфографию, и Шекспир так и не решил, как пишется его имя. В ход пошла стенография, но она не охлаждала ни нетерпение суетливого бизнеса, ни стремительность поэзии.
Все организованное образование девочек было прекращено после того, как Генрих VIII распустил женские монастыри; но начальное образование предлагалось бесплатно любому мальчику в пределах города. Елизавета открыла 100 бесплатных грамматических школ; Яков I и Карл I основали еще 288. Для родовитых мальчиков уже существовали "общественные" школы в Винчестере, Итоне, Сент-Поле и Шрусбери; теперь к ним добавились Рагби (1567), Хэрроу (1571) и Школа торговцев-тайлоров (1561), где Ричард Малкастер оставил великое педагогическое имя. Учебная программа была классической плюс порка, а англиканская религия была обязательной во всех школах. Занятия в Вестминстерской школе начинались в семь и заканчивались в шесть, с гуманными перерывами на завтрак в восемь, кошачий сон и короткие перемены во второй половине дня. Родители решили, что школа должна в полной мере выполнять одну из своих главных функций - освобождать их от детей.
Оксфорд и Кембридж по-прежнему монополизировали университетское образование. Во время реформаторских потрясений они утратили свой средневековый авторитет и множество регистраций, но сейчас они восстанавливаются, и в 1586 году в каждом из них обучалось около 1500 студентов. В Кембридже сэр Уолтер Милдмей основал Эммануил-колледж (1584), а Фрэнсис, графиня Сассекс и тетя Филипа Сидни, основала Сидней-Сассекс-колледж (1588). В Оксфорде на правительственные и другие средства был основан Иисус-колледж (1571), а при Якове I были добавлены Уодхэм (1610) и Пемброк (1624). В 1564 году Кембридж был взволнован визитом королевы. Она сдержанно выслушала латинскую речь в свою честь; в Тринити-колледже она ответила по-гречески на греческое обращение; на улицах она общалась на латыни со студентами; наконец, она сама произнесла латинскую речь, выразив надежду, что может сделать что-то для обучения. Два года спустя она посетила Оксфорд, восхитилась прекрасными залами и полями и, уезжая, горячо воскликнула: "Прощайте, мои добрые подданные! прощайте, мои дорогие ученые! и да благословит Господь ваши занятия!"19 Она знала, как быть королевой.
Другие англичанки соперничали с ней в эрудиции. Дочери сэра Энтони Коука славились своей образованностью, а Мэри Сидни, графиня Пембрук, превратила свой особняк в Уилтоне в салон поэтов, государственных деятелей и художников, которые находили в ней ум, способный оценить их лучшие произведения. Такие женщины получали образование в основном от домашних наставников. Грамматические школы были открыты для обоих полов, но государственные школы и университеты предназначались только для мужчин.
Это было знамением времени, когда самый искусный финансист Елизаветы основал в Лондоне (1579 г.) Грешем-колледж для изучения права, медицины, геометрии, риторики и других наук, полезных для делового класса; он уточнил, что лекции должны читаться как на английском, так и на латыни, поскольку их будут посещать "купцы и другие граждане".20 Наконец, для денежного или титулованного сословия образование завершалось путешествиями. Студенты отправлялись в Италию, чтобы завершить свое медицинское и сексуальное образование или познакомиться с итальянской литературой и искусством, а многие по дороге учились любить Францию. Язык тогда не был препятствием, ведь каждый образованный человек в Западной и Центральной Европе понимал латынь. Тем не менее, когда путешественники возвращались, они привозили с собой некоторое подобие итальянского и французского языков и особую любовь к легким нравам Италии эпохи Возрождения.
III. ДОБРОДЕТЕЛЬ И ПОРОК
"Каждый школьник" знает, как Роджер Ашам обличает "итальянского" англичанина (1563):
Я считаю, что ехать туда [в Италию]... крайне опасно... Когда-то добродетель делала это государство госпожой над всем миром. Ныне порок делает это государство рабом тех, кто прежде был рад служить ему... Я знаю многих, кто уехал из Англии, людей невинной жизни, людей прекрасно образованных, которые вернулись из Италии... ни так охотно живут, ни так склонны к учености, как дома, до отъезда за границу... Если вы думаете, что мы судим неправильно... послушайте, что говорят итальянцы... Englese Italianato e un diabolo incarnato... Я сам был однажды в Италии, но, слава Богу, мое пребывание там длилось всего шесть дней. И все же я видел за это короткое время в одном городе больше свободы грешить, чем когда-либо в нашем благородном городе
