Философия для полярных исследователей - Erling Kagge
Но хотя некоторые мотивы не так легко определить или они могут быть разными в зависимости от обстоятельств каждого человека, я верю, исходя из собственного опыта и общения с другими людьми, что есть мотивы, которые стоят почти за каждой экспедицией. В широком мире эти мгновенные вспышки опыта можно сравнить с вечностью. Несколько десятых долей секунды могут показаться вечностью. Прошлое и будущее теряют смысл, когда я пересекаю опасную трещину во льду или на секунду оказываюсь захвачен каким-то впечатлением от мира природы. Доля секунды и вечность не должны противоречить друг другу. Время изгнано, и обе вещи могут быть пережиты в один и тот же момент.
Такой опыт может стать хорошей причиной для того, чтобы пройтись пешком, а не ехать на машине, или проплыть под парусом, а не лететь через океан. Решив добраться куда-то на собственном паровозе и прочувствовав путешествие во времени, а не просто бежать к намеченной точке, вы обогащаете себя. Если бы в Древней Греции с Дельфийским оракулом можно было связаться по телефону, я все равно считаю, что люди бы отправились на склоны Парнаса за ответами на свои вопросы. Подняться на гору - это нечто иное: увидеть открывающийся вид и в какой-то мере почувствовать, что небеса расступаются, когда человек приближается к вершине. Я считаю, что большинство людей, совершивших восхождение, понимают, почему большинство богов берут свое начало именно там.
Та же потребность знать, что я присутствую в своей собственной жизни, движет мной в цивилизованном мире. Я хочу ощущать, что овладеваю "игрой": опытом свободы от чего-то и для того, чтобы делать что-то другое, и что я сам оказал решающее влияние на результат.
Зачем идти пешком на Южный полюс, а не лететь на вертолете?" - никогда не задавал я себе вопрос, прежде чем сделать это. Исследователям вообще удобнее спрашивать "как", а не "почему". Для меня всегда было само собой разумеющимся, что первое приносит больше удовольствия, чем второе. Холод, ветер и все эти ступеньки сами по себе являются целью.
Я часто думаю, что наши настоящие цели - те, которые направляют и формируют нашу жизнь, - это не те, к которым мы сами активно стремимся с ручкой, бумагой и подробным пятилетним планом в руках. По моему опыту, наши настоящие цели - это те, которые постоянно присутствуют на заднем плане. Возможно, они еще не до конца сформированы, возможно, они не совсем логичны, но мы просто не можем от них избавиться. Именно эти цели, как мне кажется, преследуют нас, и именно они, по моему опыту, обладают наибольшим потенциалом для того, чтобы изменить ход нашей жизни.
Первые десятилетия своей жизни я провел в погоне за разными целями. Когда я был ребенком, я хотел быть похожим на других детей. Это было самоцелью. Я хотел быть таким же хорошим спорщиком, как один, таким же богатым, как другой, таким же хорошим футболистом, как третий, таким же красивым, как четвертый, и таким же симпатичным, как пятый. Пять прекрасных целей, но через некоторое время я понял, что не достигну ни одной из них. И другие тоже не достигнут, если на то пошло. Одно дело - иметь идеалы, но совсем другое - мечтать быть похожим на кого-то другого. Мы, люди, слишком разные: одновременно и вы, и тот, кому вы стремитесь подражать, постоянно меняетесь. Слишком легко убежать от самого себя. Я гнался за целями, которые на самом деле были не моими, и поэтому, как и друзья Хейердала, никогда их не достигну.
В двадцать с небольшим лет я начал понимать, что мои цели съедят меня заживо. Я сменил фокус и начал думать о своих прошлых мечтах - тех, от которых я отказывался, но которые никогда не исчезали. Став исследователем, я почувствовал, что иду по предначертанному пути.
*
В детстве Роальд Амундсен спал с открытым окном даже лютой зимой, готовясь стать первым в истории человеком, который пешком дойдет до Северного полюса. Затем, в 1909 году, американский исследователь Фредерик Кук вернулся из Арктики и заявил, что достиг полюса в 1908 году. Вскоре после возвращения Кука другой исследователь из США, Роберт Пири, заявил, что именно он, а не Кук, был первым. Амундсен был горько разочарован тем, что его мечту опередили. Но не надолго. Вскоре ему пришла в голову идея отправиться пешком на Южный полюс. В конце концов, он уже был хорошо подготовлен к полярным регионам. Он буквально совершил поворот на 180 градусов. Когда 14 декабря 1911 года он оказался на Южном полюсе, то невесело заметил: "Никогда еще ни один человек не стоял так диаметрально противоположно от желаемой цели".
Мулла Насруддин, сатирик XIII века, которому приписывают много юмора и мудрости в суфийской культуре, рассказывает историю, отличную от истории Амундсена. Однажды один человек застал муллу за поиском чего-то на земле возле его дома. Когда его спросили, Насруддин ответил, что ищет свой ключ. Мужчина присоединился к его поискам, но со временем спросил муллу: "Где именно ты уронил этот ключ?
Мулла радостно ответил: "В моем доме".
Тогда почему вы здесь ищете?" - спросил мужчина, совершенно обескураженный.
Потому что здесь больше света, чем в моем доме, - ответил мулла.
Насруддин ищет ключ не там, где нужно, - примерно как те, кто хотел бы стать писателем-бестселлером, но игнорирует тот факт, что на самом деле сначала нужно написать целую книгу. Или те, кто хочет стать писателем и настаивает на написании двух книг одновременно, в результате чего ни одну из них так и не удается закончить. Я и сам не раз совершал эту ошибку, особенно в подростковом возрасте, когда впервые попал в странный мир девушек. Как правило, я сразу заходил на , приглашал их на свидание и получал отказ. Потребовалось много проб и ошибок, прежде чем меня осенило, что для начала я должен сделать себя каким-то образом привлекательным.
Точно так же, чтобы коллекционировать искусство, мне сначала пришлось увидеть много искусства - трогательного, вызывающего, неудобного, соблазнительного, забавного, извращенного, требовательного и странного, которое я часто не понимал. Я потратил годы на посещение галерей и музеев. Затем, получив некоторые знания, я должен был заработать деньги, чтобы купить их. Мне также пришлось много читать, знакомиться с галеристами и художниками и - в конце концов - дойти до того момента, когда я начал понимать, что определяет
