Снежная сказка (утренняя) - Александр Полярный
С трудом оторвавшись от Ники, Митч огляделся по сторонам. В центре зала возвышалась роскошная елка, полы сверкали, а стены были увешаны гирляндами и фонариками. Школьники потрудились на славу, украшая спортзал к Зимнему балу. Митч вспомнил, как они с Никой тащили из актового зала декорации, запутались в электрических гирляндах и, смеясь, повалились прямо на коробки с украшениями. Больше всего на свете Митчу тогда хотелось поцеловать Нику, но он так и не решился это сделать. За семь лет их дружбы – с пятого класса по одиннадцатый – он не смог понять, хотела ли Ника чего-то большего.
Для нее на первом месте всегда стояла учеба, а потом уже все остальное. Круглая отличница, примерная ученица и послушная дочка, в ее дневнике были одни пятерки, которыми она щедро делилась, давая списывать менее прилежным одноклассникам. Был ли Митч ее достоин? Конечно же, нет.
Во всем мире два человека были Митчу по-настоящему дороги: его отец Сойер и она, девочка, с которой он подружился в пятом классе. Больше всего на свете Митч боялся испортить их дружбу. Поэтому он совсем не расстроился, когда этот тупица Дэвид позвал Нику на Зимний бал и она с радостью согласилась.
Но сейчас, стоя у стены в одиночестве, Митч понял, что ему не хочется танцевать ни с одной девочкой, кроме Ники, и пообещал себе, что обязательно пригласит ее на выпускной.
Глава 3Новый год Митч и Ника встречали в компании друзей, дома у одноклассника. Сначала Сойер, как обычно, не хотел отпускать Митча на всю ночь, из-за чего отец и сын едва не поссорились. Иногда Митчу казалось, что его отец давно позабыл, каково это – быть молодым, свободным и беспечным, хотеть гулять до утра и отчаянно любить весь мир.
И только когда Митч сказал, что он должен позаботиться о Нике, родители которой уехали на все зимние праздники, Сойер смягчился. Митч всегда знал, что отец относится к его подруге с необъяснимым теплом: возможно, она напоминала ему о его давно потерянной любви…
Дома у одноклассника было шумно и весело. Подростки объедались салатами и мандаринами, танцевали, играли в настольные игры и рассказывали друг другу забавные истории. Когда часы пробили двенадцать, Митч с Никой крепко держались за руки, ведь как встретишь Новый год – так его и проведешь.
Под утро Митч провожал Нику домой. Дорогу до ее дома Митч мог найти с закрытыми глазами. Уставшие, но довольные и счастливые, ребята болтали и смеялись, а снег летел в лицо и хрустел под ногами.
– Как же хорошо, Митч! – воскликнула Ника, кружась в свете фонарей. – Я хочу, чтобы так было всегда! Ты, я – и пусть ничего не меняется никогда-никогда!
– Никогда-никогда… – задумчиво повторил Митч. – А что ты загадала на Новый год?
– Это и загадала. Чтобы все всегда оставалось так, как сейчас. А ты какое желание загадал?
– Это секрет, – улыбнулся Митч.
– И давно у тебя от меня секреты? – Ника игриво пихнула Митча в бок.
– Всего один. Но зато какой, – поддразнил Митч подругу.
– Обещай, что расскажешь! – потребовала Ника.
– Возможно, когда-нибудь, – ответил Митч и бросил в Нику снежком.
На крыльце дома Ники Митч обнял подругу, уткнувшись носом в ворох снега на ее шапке. Он касался пальцами мокрых завитков ее волос и думал: «Иногда я боюсь, что кто-то узнает, насколько сильно я тебя люблю, что это перестанет быть твоим и моим и станет чьим-то еще. Иногда мне кажется, что я сошел с ума от любви к тебе».
Дома Митча ждала неприятная новость: у отца поднялась высокая температура и начался сильный кашель. Митч знал, что Сойер часто и подолгу гуляет в одиночестве, даже когда на улице снег, холодный ветер или дождь. Иногда ему нужно было остаться наедине со своими мыслями, и сын не пытался его остановить – только следил, чтобы отец не забывал зонт или надевал шарф потеплее. Только вот новогодней ночью Митча не было рядом, чтобы позаботиться об отце. «А ведь он просил меня не уходить надолго…» – кольнуло его чувство вины.
Все последующие дни Митч провел у постели отца, отпаивая его горячим молоком с медом, малиновым чаем и прикладывая ему на лоб холодные компрессы. Сойер сам никогда не ходил в больницу и запрещал вызывать врача – еще одна прихоть, которую сын никак не мог понять. Даже лекарства он отказывался принимать, и только любовь и забота сына раз за разом ставили его на ноги.
На третий день в гости зашла Ника и, конечно же, попыталась уговорить Сойера показаться доктору.
– В этом нет необходимости, – отвечал тот. – Никакие таблетки меня не вылечат, пока я сам не решу выздороветь.
Ника задумалась над его словами.
– Вы не боитесь смерти? – через какое-то время тихо поинтересовалась она.
– О нет, напротив, я жду встречи с этой негодяйкой, – хрипло рассмеялся Сойер. – У нас с ней старые счеты. – И его взгляд упал на стоявший на прикроватной тумбочке портрет девушки со светлыми волосами, красоту которой не тронуло время.
«Удивительно, каким смелым становится человек, которому нечего терять», – подумала Ника.
– Вы с Митчем выросли, мне больше не о ком заботиться, – словно прочитав ее мысли, продолжил Сойер с печальной улыбкой. – Совсем скоро поступите в колледж, и вам будет не до старика.
– Па-а-ап, ну не начинай! Ты же знаешь, что я тебя не оставлю, – возмутился Митч, а Ника о чем-то глубоко задумалась.
На следующий день Ника снова пришла в гости, и не одна. В левой руке у нее была авоська с апельсинами, а в правой – небольшая сумочка, похожая на переноску для животных.
– У меня подарок! – радостно объявила она, войдя в комнату к Сойеру.
Аккуратно
