Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
"Как я вижу - пришел сюда, чтобы пролить
Их общая кровь - собрание наших родственников,
Мои члены отказывают, мой язык сохнет во рту... . .
Это нехорошо, о Кешав! Ничего хорошего
Может возникнуть в результате взаимной резни! Я ненавижу
Триумф и господство, богатство и легкость
Как печальна победа! Увы, какая победа
Говинда, что может привести в восторг, какие богатые трофеи
Какая выгода, какое вознаграждение за правила, какой размах
Как сладка сама жизнь, купленная такой кровью? . .
Таким образом, если мы убиваем
Родственники и друзья из любви к земной власти,
Аховат! Какая злая вина!
Я считаю, что будет лучше, если мои родственники нанесут удар,
Встретить их без оружия и обнажить грудь.
На вал и копье, чем отвечать ударом на удар".32
И тогда Кришна, чья божественность не умаляет его радости от битвы, со всем авторитетом сына Вишну объясняет, что, согласно Писаниям и лучшим ортодоксальным мнениям, убивать своих родственников на войне - это правильно и справедливо; что долг Арджуны - следовать правилам своей касты кшатриев, сражаться и убивать с доброй совестью и доброй волей; что в конце концов убивают только тело, а душа остается в живых. И он объясняет нетленного Пурушу из Санкхьи, неизменного Атмана из Упанишад:
"Неразрушимый",
Узнайте, что есть Жизнь, распространяющая жизнь через все;
Она не может быть нигде и ни в коем случае,
Уменьшиться, остаться или измениться.
Но для этих мимолетных кадров, которые он сообщает
С духом бессмертным, бесконечным, безграничным...
Они погибают. Пусть они погибнут, принц, и сражаются!
Тот, кто скажет: "Вот, я убил человека!
Тот, кто подумает: "Вот, я убит!
Не знайте ничего. Жизнь не может убить! Жизнь не убивают!
Дух никогда не рождался; дух перестанет быть никогда;
Никогда не было времени, которого не было; конец и начало - это сны!
Не рождающийся, не умирающий и не меняющийся дух пребывает вечно;
Смерть не коснулась его, хотя дом его и кажется мертвым".33
Далее Кришна наставляет Арджуну в метафизике, соединяя санкхью и веданту в своеобразном синтезе, принятом в секте вайшнавитов. Все вещи, говорит он, отождествляют себя с Высшим Существом,
"Держись за меня
Как ряд жемчужин на нитке.
Я - свежий вкус воды; я
Серебро луны, золото солнца,
Слово поклонения в Ведах, трепет
Что проходит в эфире, и сила
Из пролитого человеком семени. Я - приятный сладкий запах
Из увлажненной земли я - красный свет огня,
Жизненный воздух, движущийся во всем, что движется,
Святость освященных душ, корень
Непреходящий, из которого возникло все, что есть;
Мудрость мудрых, интеллект
О великих, о величии великих,
Великолепие великолепия. ... . .
Тому, кто мудро видит,
Брахман со своими свитками и святынями,
Корова, слон, нечистая собака,
Изгой, питающийся собачьим мясом, - все они едины".34
Это поэма, насыщенная дополнительными цветами, метафизическими и этическими противоречиями, которые отражают противоречивость и сложность жизни. Мы немного шокированы тем, что человек занимает, как может показаться, более высокую нравственную позицию, в то время как бог ратует за войну и резню на том зыбком основании, что жизнь неубиваема, а индивидуальность нереальна. По всей видимости, автор хотел вывести душу индуса из состояния усыпляющего спокойствия буддийского благочестия и пробудить в нем готовность сражаться за Индию; это был бунт кшатрия, который чувствовал, что религия ослабляет его страну, и гордо считал, что многие вещи дороже мира. В целом это был хороший урок, который, если бы Индия его усвоила, мог бы сохранить ее свободу.
Второй из индийских эпосов - самая известная и самая любимая из всех индуистских книг,35 и легче, чем "Махабхарата", поддается пониманию западного читателя. Рамаяна короче, в ней всего тысяча страниц по сорок восемь строк в каждой; и хотя она тоже разрасталась путем присоединения с третьего века до нашей эры по второй век нашей эры, интерполяций в ней меньше, и они не сильно нарушают центральную тему. Традиция приписывает эту поэму некоему Вальмики, который, как и предполагаемый автор более крупного эпоса, предстает в ней в качестве персонажа; но более вероятно, что это произведение многих заезжих бардов, подобных тем, которые до сих пор читают эти эпосы, иногда по девяносто вечеров подряд, перед очарованными слушателями.36
Как "Махабхарата" похожа на "Илиаду" тем, что повествует о великой войне, которую вели боги и люди, и отчасти о том, что прекрасная женщина перешла от одного народа к другому, так и "Рамаяна" похожа на "Одиссею" и рассказывает о тяготах и странствиях героя и о терпеливом ожидании его жены, которая ждет воссоединения с ним.37 В самом начале мы получаем картину золотого века, когда Даса-ратха из своей столицы Айодхьи управлял царством Косала (ныне Оудх).
Богат королевскими достоинствами и доблестью, богат священными ведическими преданиями,
Даса-ратха управлял своей империей в счастливые дни давних времен. . . .
Мирно жил праведный народ, богатый богатством, в заслугах высоких;
В их груди не жила зависть, и в их словах не было лжи.
Отцы со своими счастливыми семьями владели скотом, кукурузой и золотом;
Отвратительная нищета и голод в Айодхье не прошли бесследно.38
Неподалеку находилось еще одно счастливое царство, Видеха, где правил царь Джанак. Он сам "держал плуг и пахал землю", как какой-нибудь отважный Цинциннат; и однажды от прикосновения его плуга из борозды земли выросла прекрасная дочь Сита. Вскоре Сита должна была выйти замуж, и Джанак устроил конкурс для ее женихов: тот, кто сможет согнуть боевой лук Джанака, должен получить невесту. На состязание явился старший сын Дасаратхи - Рама, "львиногрудый, могучий, с могучими руками, лотосоглазый, величественный, как бивень в джунглях, с уложенной короной локонов".39 Только Рама склонился в поклоне, и Джанак предложил ему свою дочь с характерной для индуистского брака формулой:
Это Сита, дитя Джанака, дороже ему жизни;
Впредь разделяй добродетель твою, будь, принц, верной женой твоей;
Причастница бед и несчастий твоих, да будет она твоей во всех землях;
Береги ее в радости и печали, сжимай ее руку в своей руке;
Как тень для сущности, для своего господина она - верная жена,
И моя Сита, лучшая из женщин, следует за тобой и в смерти, и в жизни".40
И вот Рама возвращается в Айодхью со своей невестой-принцессой - "чело из слоновой кости и губы из коралла, сверкающие зубы с жемчужным блеском" - и завоевывает любовь косалов своей набожностью,
