Ренессанс - Уильям Джеймс Дюрант
Поэтому он, должно быть, не испытал большого удовольствия, когда Содерини пригласил его (1504) написать фреску в зале Большого совета Палаццо Веккьо, в то время как его bête noire, Леонардо да Винчи, должен был расписывать противоположную стену. Он недолюбливал Леонардо по сотне причин - за его аристократические манеры, дорогое и вычурное платье, свиту хорошеньких юнцов, возможно, за его больший успех и славу, до того момента как он стал художником. Анджело не был уверен, что он, скульптор, сможет соперничать с Леонардо в живописи, но попробовать было мужественно. Для предварительной карикатуры он создал панно из льняной бумаги площадью 288 квадратных футов. Он уже немного продвинулся в работе над этим эскизом, когда ему пришла повестка из Рима: Юлию требовался лучший скульптор, которого только можно найти в Италии. Синьория повозмущалась, но отпустила Микеланджело (1505). Возможно, ему было не жаль оставить карандаш и кисть и вернуться к трудоемкому искусству, которое он любил.
2. Микеланджело и Юлий II: 1505-13 гг.
Он, должно быть, сразу понял, что с Юлием будет несчастен, настолько они были похожи. У обоих был характер и темперамент: у Папы - властный и вспыльчивый, у художника - мрачный и гордый. Оба были титанами по духу и цели, не признавали ни одного начальника, не допускали никаких компромиссов, переходили от одного грандиозного проекта к другому, накладывали печать своей личности на свое время и трудились с такой бешеной энергией, что после смерти обоих вся Италия казалась истощенной и пустой.
Следуя примеру кардиналов, Джулиус хотел, чтобы для его костей был построен мавзолей, размеры и великолепие которого должны были возвестить о его величии даже далеким и забывчивым потомкам. Он с завистью смотрел на прекрасную гробницу, которую Андреа Сансовино только что вырезал для кардинала Асканио Сфорца в Санта-Мария-дель-Пополо. Майкл предложил создать колоссальный памятник в двадцать семь футов в длину и восемнадцать в ширину. Сорок статуй должны были украшать его: одни символизировали бы искупленные папские государства; другие олицетворяли бы живопись, архитектуру, скульптуру, поэзию, философию, теологию - все они были бы пленены неотразимым Папой; третьи изображали бы его главных предшественников, например, Моисея; двое изображали бы ангелов - один плакал при удалении Юлия с земли, другой улыбался при его входе на небо. На вершине должен был находиться красивый саркофаг для бренных папских останков. Вдоль поверхности монумента шли бы бронзовые рельефы, повествующие о достижениях папы в войне, управлении и искусстве. Все это должно было стоять на трибуне собора Святого Петра. На этот проект ушло много тонн мрамора, много тысяч дукатов, много лет жизни скульптора. Юлий одобрил проект, дал Анджело две тысячи дукатов на покупку мрамора и отправил его в Каррару с поручением отобрать самые лучшие жилы. Там Микель приметил холм с видом на море и задумал высечь на нем колоссальную человеческую фигуру, которая, освещенная на вершине, служила бы маяком для далеких мореплавателей; но гробница Юлия позвала его обратно в Рим. Когда купленный им мрамор прибыл и был свален на площади у его жилища рядом с собором Святого Петра, люди дивились его количеству и стоимости, а Юлий ликовал.
Драма превратилась в трагедию. Браманте, желая получить деньги на новый собор Святого Петра, с опаской смотрел на этот титанический проект; кроме того, он боялся, что Микеланджело заменит его в качестве любимого художника Папы; он использовал свое влияние, чтобы отвлечь папские средства и страсть от предложенной гробницы. Со своей стороны, Юлий планировал войну с Перуджей и Болоньей (1506) и считал Марса дорогим богом; гробница должна была дождаться мира. Тем временем Анджело не получал жалованья, потратил на мрамор все, что Юлий ему выделил, из своего кармана оплатил обустройство дома, который предоставил ему папа. Он отправился в Ватикан в Святую субботу 1506 года, чтобы попросить денег; ему велели вернуться в понедельник; он вернулся, и ему велели вернуться во вторник; во вторник, среду и четверг его ждали такие же отказы; в пятницу его отпустили, прямо заявив, что Папа не желает его видеть. Он вернулся домой и написал письмо Юлию:
Благословенный отец: По вашему приказу меня сегодня выгнали из дворца; поэтому я уведомляю вас, что с этого времени, если я вам нужен, вы должны искать меня в другом месте, а не в Риме.33
Он отдал распоряжения о продаже купленной мебели и сел на лошадь, направляясь во Флоренцию. В Поджибонси его настигли курьеры, доставившие письмо от папы, в котором ему предписывалось немедленно вернуться в Рим. Если мы можем принять его собственный рассказ (а он был необычайно честным человеком), он прислал ответ, что приедет только тогда, когда Папа согласится выполнить условия их договоренности о гробнице. Он продолжил путь во Флоренцию.
Теперь он возобновил работу над огромной карикатурой к "Битве за Пизу". В качестве сюжета он выбрал не реальные военные действия, а момент, когда солдаты, купавшиеся в Арно, внезапно были призваны к действию. Майкла не интересовали сражения; он хотел изучить и изобразить обнаженную мужскую фигуру в любой позе, и вот ему представился шанс. Он показал, как одни мужчины выходят из реки, другие бегут к своему оружию, третьи с трудом натягивают чулки на мокрые ноги, четвертые прыгают или садятся на лошадь, пятые спешно поправляют доспехи, пятые бегут обнаженными в бой. Здесь не было пейзажного фона; Микеланджело никогда не интересовался пейзажами, да и вообще ничем в природе, кроме человеческой формы. Когда карикатура была закончена, ее поставили рядом с работой Леонардо в зале Папы Римского в Санта-Мария-Новелла. Там соперничающие эскизы стали школой для сотни художников - Андреа дель Сарто, Алонсо Берругете, Рафаэля, Якопо Сансовино, Перино дель Вага и еще сотни других. Челлини, скопировавший карикатуру Микеланджело около 1513 года, с юношеским энтузиазмом описывал ее как "столь великолепную в действии, что ни в древнем, ни в современном искусстве не сохранилось ничего, что касалось бы той же точки возвышенного совершенства". Хотя
