Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
1 декабря 1522 года новый папа, Адриан VI, обратился к Эразму с письмом, свидетельствующим о необычайном влиянии, которое обе стороны приписывали ему:
Именно вам, с Божьей помощью, предстоит вернуть тех, кого Лютер совратил с правильного пути, и удержать тех, кто еще стоит на нем. Мне нет нужды говорить вам, с какой радостью я приму обратно этих еретиков без необходимости поражать их жезлом императорского закона. Вы знаете, как далеки такие грубые методы от моей собственной природы. Я все еще такой, каким вы меня знали, когда мы вместе учились. Приезжайте ко мне в Рим. Здесь ты найдешь книги, которые тебе понадобятся. У тебя будет возможность посоветоваться со мной и другими учеными людьми, и если ты сделаешь то, о чем я прошу, у тебя не будет повода для сожаления".97
После предварительного обмена письмами с обещанием хранить тайну, Эразм открыл свое сердце Папе:
Вашему Святейшеству нужен мой совет, и вы хотите меня видеть. Я бы поехал к вам с удовольствием, если бы здоровье позволяло..... Что касается того, чтобы писать против Лютера, то у меня недостаточно знаний. Вы думаете, что мои слова будут иметь авторитет. Увы, моя популярность, которую я имел, превратилась в ненависть. Когда-то я был принцем литературы, звездой Германии ..... первосвященником образованности, поборником более чистой теологии". Теперь все изменилось. Одна сторона говорит, что я согласен с Лютером, потому что не выступаю против него; другая находит во мне недостатки, потому что я выступаю против него..... В Риме и в Брабанте меня называют еретиком, ересиархом, раскольником. Я полностью не согласен с Лютером. Они цитируют то одно, то другое, чтобы показать, что мы похожи. Я мог бы найти сотню отрывков, где святой Павел, кажется, учит доктринам, которые они осуждают у Лютера......
Лучше всего советуют те, кто советует мягкие меры. Монахи-атласы, называющие себя членами пошатнувшейся Церкви, раздражают тех, кто хотел бы стать ее сторонниками..... Некоторые считают, что нет иного средства, кроме силы. Это не мое мнение... Это привело бы к ужасному кровопролитию. Вопрос не в том, чего заслуживает ересь, а в том, как разумно с ней бороться..... Для себя я бы сказал: выявить корни болезни. Вычистите те, с которых все началось. Никого не наказывать. Пусть то, что произошло, рассматривается как наказание, посланное Провидением, и объявите всеобщую амнистию. Если Бог простил мои грехи, то и наместник Бога может простить. Магистраты могут предотвратить революционное насилие. Если возможно, следует установить контроль над печатными станками. Тогда пусть мир узнает и увидит, что вы всерьез намерены реформировать злоупотребления, против которых справедливо кричат. Если Ваше Святейшество желает узнать, каковы корни, на которые я ссылаюсь, пошлите людей, которым вы можете доверять, во все части латинского христианства. Пусть они посоветуются с самыми мудрыми людьми, которых они смогут найти в разных странах; и вы скоро узнаете.98
Бедный Адриан, чьи благие намерения превосходили его силы, умер с разбитым сердцем в 1523 году. Его преемник, Климент VII, продолжал убеждать Эразма вступить в борьбу с Лютером. Когда, наконец, ученый уступил, то без личных нападок на Лютера, без общих обвинений Реформации, но с объективным и манерным рассуждением о свободе воли (De libero arbitrio, 1524). Он признавал, что не может постичь тайну нравственной свободы и примирить ее с божественным всеведением и всемогуществом. Но ни один гуманист не мог принять доктрины предопределения и детерминизма, не жертвуя достоинством и ценностью человека и человеческой жизни: в этом заключался еще один основной раскол между Реформацией и Ренессансом. Эразму казалось очевидным, что Бог, наказывающий за грехи, которые его создания, созданные им, не могли не совершить, - это аморальное чудовище, недостойное поклонения и хвалы; и приписывать такое поведение "небесному Отцу" Христа было бы жесточайшим богохульством. По представлениям Лютера, самый страшный преступник должен быть невинным мучеником, обреченным на грех по воле Бога, а затем осужденным божественным возмездием на вечные муки. Как мог верующий в предопределение прилагать какие-либо созидательные усилия или трудиться над улучшением положения человечества? Эразм признавал, что нравственный выбор человека скован тысячей обстоятельств, над которыми он не властен, но сознание человека упорно твердит о какой-то мере свободы, без которой он был бы бессмысленным автоматом. В любом случае, заключил Эразм, давайте признаем наше невежество, нашу неспособность примирить моральную свободу с божественным предвидением или вездесущей причинностью; давайте отложим решение этой проблемы до Страшного суда; а пока давайте избегать любой гипотезы, которая делает человека марионеткой, а Бога - тираном, более жестоким, чем любой другой в истории.
Климент VII послал Эразму 200 флоринов (5 000 долларов?), получив трактат. Большинство католиков были разочарованы примирительным и философским тоном книги; они надеялись на бодрящее объявление войны. На Меланхтона, который выражал предопределяющие взгляды в своих "Loci communes", аргументы Эразма произвели благоприятное впечатление, и он опустил эту доктрину в последующих изданиях; 99 Он тоже все еще надеялся на мир. Но Лютер в отложенном ответе под названием "De servo arbitrio" (1525) бескомпромиссно защищал предопределение:
Человеческая воля подобна бременному животному. Если на нем сидит Бог, он желает и идет, как хочет Бог; если на нем сидит сатана, он желает и идет, как хочет сатана. Она также не может выбрать себе наездника..... Всадники борются за обладание им..... Бог предвидит, предначертывает и совершает все вещи неизменной, вечной и действенной волей. От этого удара молнии свободная воля разбивается в прах.100
Для настроений XVI века показательно, что Лютер отвергал свободу воли не потому, что она противоречила всеобщему господству закона и причинности, как это сделали бы некоторые мыслители XVIII века, и не потому, что наследственность, среда и обстоятельства, подобно другой троице, определяли желания, которые, как казалось, определяют волю. Он отвергал свободу воли на том основании, что всемогущество Бога делает Его реальной причиной всех событий и всех действий, и,
