Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
Самое священное из всех животных для индуса - корова. Изображения быков, любого материала и размера, появляются в храмах и домах, на городских площадях; сама корова - самый популярный организм в Индии и имеет полную свободу на улицах; ее навоз используется в качестве топлива или священной мази; ее моча - священное вино, которое смывает всю внутреннюю или внешнюю нечистоту. Ни при каких обстоятельствах эти животные не должны быть съедены индусом, их плоть не должна использоваться в качестве одежды, головного убора, перчаток или обуви; когда они умирают, их хоронят с пышностью религиозного ритуала.25 Возможно, мудрые государственные деятели когда-то установили это табу, чтобы сохранить сельскохозяйственных тягловых животных для растущего населения Индии;20 Однако сегодня их число почти на четверть превышает численность населения.27 Индуисты считают, что испытывать глубокую привязанность к коровам и глубокое отвращение при мысли об их поедании не более разумно, чем испытывать подобные чувства по отношению к домашним кошкам и собакам; циничный взгляд на этот вопрос состоит в том, что брахманы считали, что коров никогда не следует забивать, насекомых никогда не следует обижать, а вдов сжигать заживо. Правда в том, что поклонение животным встречается в истории каждого народа, и если уж обожествлять какое-то животное, то добрую и спокойную корову, похоже, в меру ее преданности. Мы не должны слишком высокомерно шокироваться зверинцем индуистских богов; у нас тоже был свой эдемский змей-дьявол, свой ветхозаветный золотой телец, своя священная рыба в катакомбах и свой милостивый Агнец Божий.
Секрет политеизма - в неспособности простого ума мыслить безличными категориями; он легче понимает личности, чем силы, воли, чем законы.28 Индус подозревает, что наши человеческие чувства видят только внешнюю сторону событий, о которых они сообщают; за завесой этих явлений, думает он, скрываются бесчисленные сверхфизические существа, которых, по выражению Канта, мы можем только вообразить, но никогда не воспринять. Определенная философская терпимость брахманов пополнила многочисленный пантеон Индии; местные или племенные боги были приняты в индуистскую Валгаллу путем усыновления, обычно интерпретируя их как аспекты или аватары принятых божеств; каждая вера могла получить свои полномочия, если она платила свои взносы. В конце концов почти каждый бог становился фазой, атрибутом или воплощением другого бога, пока все эти божества, по мнению взрослых индусов, не сливались в одно; политеизм становился пантеизмом, почти монотеизмом, почти монизмом. Как добрый христианин может молиться Мадонне или одному из тысячи святых и при этом быть монотеистом в том смысле, что он признает одного Бога верховным, так и индус молится Кали, Раме, Кришме или Ганеше, ни на минуту не предполагая, что это верховные божества.* Некоторые индусы признают Вишну верховным, а Шиву называют просто подчиненным божеством; некоторые называют Шиву верховным, а Вишну - ангелом; если лишь немногие поклоняются Брахме, то это из-за его безличности, неосязаемости, удаленности, и по той же причине, по которой большинство церквей в христианстве было воздвигнуто Марии или святому, в то время как христианство ждало Вольтера, чтобы воздвигнуть часовню Богу.
III. ВЕРОВАНИЯ
Пураны" - Реинкарнации вселенной - Переселения души - "Карма" - Ее философские аспекты - Жизнь как зло - Освобождение
К этой сложной теологии примешивается сложная мифология, одновременно суеверная и глубокая. Поскольку Веды умерли на том языке, на котором были написаны, а метафизика брахманских школ оказалась недоступной пониманию людей, Вьяса и другие в течение тысячи лет (500 до н. э. - 500 н. э.) сочинили восемнадцать пуран - "старых историй" - в 400 000 двустиший, излагающих мирянам точные истины о сотворении мира, его периодическом развитии и распаде, генеалогии богов и истории героического века. Эти книги не претендовали на литературную форму, логическую последовательность или числовую умеренность; они утверждали, что влюбленные Урваши и Пуруравас провели 61 000 лет в удовольствии и наслаждении.30 Но благодаря доходчивости языка, привлекательности притч и ортодоксальности доктрины они стали второй Библией индуизма, великим хранилищем его суеверий, мифов и даже философии. Вот, например, в "Вишнупуране" - древнейшая и постоянно повторяющаяся тема индуистской мысли: индивидуальная обособленность - это иллюзия, а вся жизнь - едина:
Через тысячу лет пришел Рибху.
В город Нидага, чтобы передать ему новые знания.
Он увидел его за городом.
Как раз в этот момент король собирался войти в дом с большим количеством сопровождающих,
Стоял вдалеке и держался особняком от толпы,
Его шея затекла от голодания, когда он возвращался из леса с топливом и травой.
Когда Рибху увидел его, он подошел к нему, поприветствовал его и сказал:
"О брахман, почему ты стоишь здесь один?"
Нидага сказал: "Посмотрите, как толпа теснится вокруг короля,
Кто только входит в город. Вот почему я стою один".
Рибху сказал: "Кто из них царь?
А кто остальные?
Скажи мне об этом, ибо ты, кажется, осведомлен".
Нидага сказал: "Тот, кто восседает на огненном слоне, возвышающемся подобно горной вершине,
Это король. Остальные - его сопровождающие".
Рибху сказал: "Эти двое, царь и слон, указаны тобой.
Без разделения по знакам различия;
Дайте мне знак различия между ними.
Я бы знал, кто здесь слон, а кто король".
Нидага сказал: "Слон - внизу, король - над ним;
Кто не знает, как соотносятся рожденный и рожденный?"
Рибху сказал: "Чтобы я мог знать, научи меня.
Что такое то, что обозначается словом "внизу", и что такое "вверху"?"
Прямой Нидагха набросился на Учителя,* и сказал ему:
"Слушай, я скажу тебе то, что ты от меня требуешь:
Я наверху, как король. Ты внизу, как слон.
В назидание тебе я даю тебе этот пример".
Рибху сказал: "Если ты в положении царя, а я в положении слона,
Так скажи же мне: кто из нас ты, а кто я?"
Тогда Нидага, стремительно упав перед ним, прижался к его ногам и заговорил:
"Воистину ты Рибху, мой учитель. . . .
По этому я знаю, что ты, мой Учитель, пришел".
Рибху сказал: "Да, чтобы дать тебе учение,
Из-за твоей прежней готовности служить мне,
Я, Рибху по имени, пришел к тебе.
И то, чему я только что научил тебя вкратце...
Сердце высшей истины - это полная недвойственность".*
Поговорив с Нидагхой, Гуру
