Ренессанс - Уильям Джеймс Дюрант
Он был закончен в 1626 году.
III. МОЛОДОЙ РАФАЭЛЬ
1. Развитие: 1483-1508
После смерти Браманте Лев X назначил его преемником на посту архитектурного руководителя работ в новом соборе Святого Петра молодого художника тридцати одного года, слишком юного, чтобы вынести на своих плечах тяжесть купола Браманте, но самого счастливого, самого успешного и самого любимого художника в истории.
Его удача началась, когда он родился у Джованни де Санти, ведущего живописца Урбино. От кисти Джованни сохранилось несколько картин; они свидетельствуют о бездарном таланте, но показывают, что Рафаэль, названный в честь прекраснейшего из архангелов, был воспитан в духе живописи. Приезжие художники, такие как Пьеро делла Франческа, часто останавливались в доме Джованни; Джованни был достаточно хорошо знаком с искусством своего времени, чтобы в своей рифмованной хронике Урбино толково написать о дюжине итальянских и некоторых фламандских живописцев и скульпторов. Джованни умер, когда Рафаэлю было всего одиннадцать лет, но, очевидно, отец уже начал передавать искусство своему сыну. Вероятно, Тимотео Вити, вернувшийся в Урбино из Болоньи в 1495 году после обучения у Франчиа, продолжил обучение и передал Рафаэлю то, чему научился у Франчиа, Тура и Косты. Тем временем мальчик рос в кругах, имевших доступ ко двору; и то изысканное общество, которое Кастильоне опишет в "Придворном", начинало распространять среди знатных сословий Урбино милости характера, манер и речи, которые Рафаэль осветит своим искусством и своей жизнью. В Ашмолеанском музее в Оксфорде хранится замечательный рисунок, приписываемый Рафаэлю в период между 1497 и 1500 годами и традиционно считающийся автопортретом. Лицо почти девушки, мягкие глаза поэта: эти черты, более темные и немного тоскливые, мы снова встретим на привлекательном автопортрете (ок. 1506 г.) в галерее Питти.
Представьте, как юноша с предыдущего портрета в шестнадцать лет переезжает из тихого и спокойного Урбино в Перуджу, где царили деспотизм и насилие. Но там был Перуджино, слава которого заполнила всю Италию; дяди-опекуны Раффаэлло чувствовали, что явный талант мальчика заслуживает обучения у лучших живописцев Италии. Они могли бы отправить его к Леонардо во Флоренцию, где он мог бы проникнуться эзотерическими знаниями этого мастера; но в великом флорентийце было что-то особенное, что-то левостороннее - буквально зловещее - в его любви, что тревожило всех добрых дядюшек. Перуджа была ближе к Урбино, и Перуджино возвращался в Перуджу (1499), предположительно, со всеми техническими приемами флорентийских живописцев на кончиках своих кистей. Так в течение трех лет красивый юноша работал у Пьетро Ваннуччи, помогал ему украшать Камбио, осваивал его секреты и учился рисовать девственниц, таких же голубых и благочестивых, как и сам Перуджино. Умбрийские холмы - прежде всего вокруг Ассизи, который Рафаэль мог видеть с Перуджийского плато, - дали учителю и ученику множество таких простых и преданных матерей, прекрасных в своих формах юности, но закаленных в доверчивом благочестии воздухом францисканцев, которым они дышали.
Когда Перуджино снова отправился во Флоренцию (1502), Рафаэль остался в Перудже и стал наследником спроса, который его мастер развил на религиозные картины. В 1503 году он написал для церкви Святого Франциска "Коронацию Богородицы", которая сейчас находится в Ватикане: апостолы и Магдалина, стоящие вокруг пустого саркофага, смотрят вверх, туда, где на облачном покрытии Христос возлагает корону на голову Марии, а изящные ангелы празднуют ее под музыку лютни и тамбуринов. На картине много признаков незрелости: головы недостаточно индивидуализированы, лица невыразительны, руки плохо сформированы, пальцы жесткие, а сам Христос, явно старше своей прелестной матери, двигается так же неловко, как выпускник школы. Но в ангелах-музыкантах - в грации их движений, в потоке их драпировок, в мягких очертаниях их черт - Рафаэль дает залог своего будущего.
Картина, очевидно, имела успех, так как в следующем году другая церковь Сан-Франческо в Читта-ди-Кастелло, примерно в тридцати милях от Перуджи, заказала у него похожую картину - Спозалицио, или Венчание Девы Марии (Брера). Она повторяет некоторые фигуры из предыдущей картины и копирует форму аналогичной картины Перуджино. Но сама Богородица теперь имеет особый отпечаток и изящество женщин Рафаэля - скромно склоненная голова, овальное лицо, нежное и скромное, плавный изгиб плеча, руки и одеяния; за ней женщина более пышная и живая, белокурая и прекрасная; справа юноша в облегающем одеянии показывает, что Рафаэль тщательно изучал человеческую форму; и теперь все руки хорошо прорисованы, а некоторые и прекрасны.
Примерно в это время Пинтуриккьо, познакомившийся с Рафаэлем в Перудже, пригласил его в Сиену в качестве помощника. Там Рафаэль сделал эскизы и карикатуры для некоторых из блестящих фресок, с помощью которых Пинтуриккьо в библиотеке собора рассказал такие части истории Энея Сильвия, которые подобали папе римскому. В этой библиотеке Рафаэля поразила античная скульптурная группа "Три грации", которую кардинал Пикколомини привез из Рима в Сиену; молодой художник сделал с нее поспешный рисунок, очевидно, чтобы помочь своей памяти. Похоже, что в этих трех обнаженных женщинах он увидел мир и мораль, отличные от тех, что были внушены ему в Урбино и Перудже, - мир, в котором женщина была радостной богиней красоты, а не скорбной Богоматерью, и в котором поклонение красоте считалось столь же законным, как и возвеличивание чистоты и невинности. Языческая сторона Рафаэля, которая позже будет рисовать розовощеких натурщиц в ванной кардинала и помещать греческих философов рядом с христианскими святыми в покоях Ватикана, теперь развивалась в тихой компании с той стороной его натуры и его искусства, которая создаст Мессу в Больсене и Сикстинскую Мадонну. В Рафаэле, как ни в каком другом герое Возрождения, христианская вера и языческое возрождение будут жить в гармоничном мире.
Незадолго до или после визита в Сиену он ненадолго вернулся в Урбино. Там он написал для Гвидобальдо две картины, которые, вероятно, символизировали триумф герцога над Цезарем Борджиа: "Святой Михаил" и "Святой Георгий", которые сейчас находятся в Лувре. Никогда прежде, насколько нам известно, художнику не удавалось так хорошо изобразить действие; фигура Святого Георгия, отводящего меч назад для удара, в то время как его конь вздымается в ужасе, а дракон когтит ногу рыцаря, поражает своей энергией и в то же время радует своим изяществом. Рафаэль-рисовальщик вступал в свои права.
И теперь Флоренция звала его, как звала Перуджино и сотню других молодых живописцев. Ему казалось, что если он не поживет некоторое время в этом стимулирующем улье конкуренции и критики и не узнает из первых рук о последних достижениях в области линии, композиции и цвета, фрески, темперы и масла,
