Беспредел в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Виктор полностью повернулся, чтобы посмотреть на меня, бросая рубашку на пол рядом с чемоданом. Мы отправили Каллума и Хаэля взять вещи из отеля. Теперь мы официально переехали к Винсентам. По началу я нервничала из-за этой мысли. Что случится, если нас поймают? Но потом вспомнила, что в другой комнате находится маленькая девочка по имени Алисса, которую намеривались продать извращенцам. У нас слишком много грязи на Винсентов, так что они не смогут ничего сделать.

— Ты использовала презерватив? — спросил Виктор, и, блять, клянусь, я чуть не лопнула от злости.

Взгляд, которым я на него посмотрела, был истинным огнем, но он не отступил. Лишь стоял там, без рубашки, покрытый татуировками, великолепный и уставился на меня, словно я вычесывала волосы из своих мокрых волос.

— Да, придурок. Я использовала презерватив. Веришь или нет, у меня никогда не было привычки не использовать презервативы, пока не стала девушкой Хавок.

Мой желудок сжался от собственного идиотизма в последнее время. Аарон, конечно, был прекрасным джентльменом и использовал презерватив. Но Оскар, и Виктор, и…даже Хаэль.

— Ты не забываешь, только если это не девушка, которая тебе нравится, — сказал однажды Хаэль в «Хеллхоле», том готическом магазине в нижней части Спрингфилда.

И он ровно это и показал на капоте своего камаро, на машине, к которой он никому не позволяет прикоснуться, если только они не часть Хавок.

Хмм.

Мое лицо покраснело, и взгляд опустился на колени. Я принимала эти чертовы противозачаточные таблетки, которые Оскар мистическим образом добыл, — или скорее всего Каллум украл их для него — так что, хотя бы это.

Моя рука замерла на кисти, когда Виктор встал передо мной, пальцами схватил мой подбородок, поднимая лицо. Связь между нами пульсировала и билась, словно живое существо, заставляя мою грудь болеть. Знает ли он, как много значит для меня? Даже если он говорил, что его любовь эгоистична, даже если был ревнивым ублюдком.

Я облизала свои губы, когда он наклонился и вдохнул мой запах.

— Ты пахнешь так чертовски хорошо, — пробормотал он, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы сдержать прилив эмоций в груди. — Я мог бы съесть тебя, Бернадетт, поглощая до последнего кусочка.

Виктор лизнул сторону моего лица, и кисточка выпала из моей руки, катаясь по полу.

Блять, черт, будь все проклято.

— Прекрати, — настаивала я, но в моих словах не было тепла.

— Нет, — он сжал мой подбородок еще сильнее, и я открыла глаза, чтобы встретиться с его прекрасными черными. — Эти куски говна потратили почти половину дня моего времени. Я собираюсь исправить это сейчас.

Почти открыла рот в протесте, но в конце концов…почему меня это волнует? У Аарона все под контролем с девочками. Оскар, Хаэль или Кэл могут проследить за Винсентами.

— Это был милый свадебный подарок, — вместо протеста сказала я, и он улыбнулся. Несмотря на то, что в его глаза появилась искренняя доля веселья, это было больше похоже на ухмылку. — Помимо Винсентов и Тинга… — я замолчала, когда Виктор хихикнул.

— Насилие и секс, могу предложить тебе, что угодно из этого, в большом количестве, — сказал он, отпуская мой подбородок, а затем отошел назад, чтобы выключить свет. Мы погрузились в темноту, но на самом деле это было не важно. Я и Вик просто два ворона смерти с черными перьями и острыми клювами. — И любовь. Эти вещи бесконечны.

— Ты — придурок, — выдала я, потому что это все, на что способна сейчас. Мои щеки покраснели, а сердце колотилось. — Но я все равно люблю тебя.

— Почему? — спросил Вик, двигаясь в тени, чтобы взять что-то.

Это было мое платье, мое красивое, черное, свадебное платье, которое он снял с вешалки и принес мне. Протянул его, но мне потребовалась секунда, чтобы взять наряд, потому что я пыталась подобрать правильные слова.

— Почему? — повторила. — Знаешь, могу спросить тебя о том же.

Я приняла у него платье. Оно блестело, даже при намеке на солнечный свет снаружи. Наши окна были открыты, и было слышно, как море приветствовало и прощалось с пляжем в нежном и гладком бормотании. Постоянно, нескончаемо, безгранично.

— Отговорка, — сказал Вик, зажигая очередную сигарету. Он так же зависим от никотина, как я от его внимания. Однажды это может нас погубить, но нам все равно. — Ты знаешь, почему я люблю тебя. Я сказал об этом в нашу брачную ночь, прямо после того, как мы разделись в номере отеля, — он указал на меня сигаретой. — Ты владеешь мной.

Я нахмурилась и опустила взгляд на свое платье.

— У меня проблемы с ощущением близости, Вик.

Вот оно. Ух ты. Я сказала это. Сказала, что-то реальное, что не было…злостью.

— Как у всех нас, — ответил он, опускаясь на колени предо мной. Я подняла взгляд, и очень старалась сдержать слезы. Почему я плачу сейчас? У меня были и лучшие возможности, когда можно было поплакать. Виктор потянулся и положил свою большую, теплую руку на одну сторону моего лица. Большой палец играл на моих губах, когда соленая слеза скатилась по щеке. — Мы выросли на разбитом стекле и разрушенных мечтах, Бернадетт. Мы можем облажаться. Мы можем совершать ошибки, — он вздохнул, и дыхание пронеслось по моему колену, когда он прижался лбом к моей ноге. — Мы можем измениться.

Я полезла в карман платья и достала тюбик розовой помады. Она называется «Бездушная». И хоть я люблю этот оттенок — Пенелопе бы на самом деле понравился этот цвет — я не бездушная. На самом деле, иногда желаю, чтобы у меня было меньше сердца, потому что тогда не было бы так больно. Следующим, что я вытащила, был мой список, этот уродливый, скомканный конверт со всеми ужасными людьми, вписанными в него.

Отчим

Лучшая подруга

Социальный работник по делам несовершеннолетних

Бывший

Директор

Сводный брат

Мама

Пятна розовой помады скрывали некоторые из них, но самые важные все