Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff
Соединенные Штаты также не считали необходимым направлять нового посла в Москву в течение девяти месяцев; только 26 октября 1981 года посол Артур А. Хартман представил свои верительные грамоты. Будучи уважаемым профессионалом, Хартман не имел опыта работы в советских делах и не владел языком, как и все предыдущие карьерные офицеры дипломатической службы, направленные в Москву в качестве главы миссии.
Соединенные Штаты все еще выжидали время, надеясь произвести впечатление на советских лидеров своей решимостью, и в то же время настойчиво наращивали американские вооруженные силы. Через неделю после первой встречи Хейга и Громыко министерство обороны выпустило подробную брошюру под названием "Советская военная мощь", чтобы убедить американскую и европейскую общественность в масштабах неуклонно растущей советской военной угрозы. Чуть больше недели спустя после этого,
Государственный департамент опубликовал доклад о тайной советской политической и "дезинформационной" деятельности.
Хейг и другие американские официальные лица в течение 1981 года публично и на частных встречах с Добыниным и другими повторяли о серьезных негативных последствиях для американо-советских отношений, которые возникнут в случае военного вмешательства Советского Союза в Польшу. Было подчеркнуто, что проблемы в Польше должны решать поляки. Когда советского прямого вмешательства не произошло, а польское правительство само ввело военное положение, американская и западная позиция была, таким образом, несколько обезоружена. США ввели некоторые экономические санкции, но, как и в случае с Афганистаном, их европейские союзники не присоединились к большинству из них. Американо-советские двусторонние отношения в целом находились на таком низком уровне вовлеченности, что не представлялось возможным выразить недовольство какими-либо значимыми политическими действиями. Сокращать было нечего.
В январе 1982 года Хейг снова встретился с Громыко, хотя и сократил встречу до одного короткого сеанса из-за военного положения в Польше. Затем, на третьей и последней встрече в июне, единственным действительно новым элементом был раздраженный вопрос Громыко на второй день их встречи о том, почему Хейг не сказал ему накануне о санкциях против трубопровода, объявленных ночью. Громыко предположил, что Хейг либо утаил от него правду, либо не говорил от имени правительства США. Второй вариант, несомненно, был упомянут в качестве риторического приема, но Хейг вынужден был признаться: "Боюсь, что это последнее". Менее чем через неделю Рейган потребовал от Хейга отставки. И действительно, спорное решение о санкциях в отношении трубопровода, очевидно, было запланировано на заседание СНБ 18 июня, когда Хейг, который, как известно, выступал против него, не мог присутствовать.
Перезагрузка политики: "Сила и диалог"
Уход Хейга был вызван сохраняющимися психологическими и бюрократическими разногласиями между наместником и Белым домом, а также столкновениями в политике по вопросам европейских отношений и израильско-арабских отношений - но не по советским.
Несмотря на большое количество фактических данных, материал был тщательно отобран, чтобы создать максимальное впечатление о военной мощи СССР и принизить относительную мощь Америки и Запада.
Кодификация политики администрации в отношении Советского Союза после ухода Хейга и изменение акцентов с течением времени действительно ознаменовали существенное, хотя и постепенное изменение. Но изначально никаких изменений не было ни очевидным, ни предполагаемым. Схема встреч министров иностранных дел не изменилась со сменой американской власти. Государственный секретарь Джордж Шульц встречался с Громыко в конце сентября и начале октября в Нью-Йорке. Его целью было не продвижение к соглашениям, а изложение американских проблем. Список был в основном тот, который Хейг уже выдвигал на предыдущей встрече: "Я не хочу, чтобы у нас были проблемы. встрече: Польша, Афганский Истан, Кампучия, Центральная Америка, но с большим акцентом на права человека. В силу того, что он был расширен за пределы концентрации Хейга на сдержанности в третьем мире и Польше, он стал еще более "отмытым" списком американских жалоб без реальных оснований. список американских жалоб, без реальных приоритетов (первым пунктом было продолжающееся содержание под стражей еврейского диссидента Анатолия Щаранского).
В одном важном случае, однако, выражение американской озабоченности было более конкретным и воспринималось более серьезно. На встрече с Громыко 28 сентября Шульц ясно дал понять, что Соединенные Штаты не примут истребители-бомбардировщики МиГ в Никарагуа. Тот факт, что это требование было сделано в частном порядке, а не просочилось впоследствии в прессу, и что оно представляло собой достоверную озабоченность и достоверную подразумеваемую угрозу, заставил советских руководителей отнестись к нему серьезно и отложить планы по передаче таких самолетов в Никарагуа через Кубу. Советские лидеры предприняли эти действия, прежде всего, из благоразумия и уважения к американским стратегическим интересам в соседнем регионе, а также потому, что они считали, что это придаст убедительности их предупреждениям Соединенным Штатам против эскалации типов оружия, предоставляемого повстанцам в Никарагуа.
Переговоры по контролю над вооружениями возобновились без особого энтузиазма в Вашингтоне, но по настоянию Госдепартамента, чтобы Соединенные Штаты хотя бы прошли через эти переговоры. Рейган согласился на новые переговоры по ядерным вооружениям на театре военных действий (теперь они называются переговорами по ядерным силам средней дальности [INF]), начавшиеся в ноябре 1981 года в ответ на растущее движение за мир в стране.
После усиления общественного давления в самих Соединенных Штатах в июне 1982 года начались переговоры по стратегическим вооружениям (теперь переименованные в переговоры по сокращению стратегических вооружений [ST ART]). В то время как INF и START стали частью дипломатического диалога между Вашингтоном и Москвой, переговоры по конкретным вопросам были оставлены на усмотрение делегаций в Женеве. Ни отдельные секретные переговоры по SALT, проводившиеся Киссинджером в 1971-1976 годах, ни интегрированный второй трек переговоров на высоком уровне, который проводился К. Вэнсом в 1977-1979 годах, не были введены администрацией Рейгана в отношении INF и START.
Неожиданное предложение президента Рейгана от 15 октября 1982 года Советскому Союзу купить до 23 миллионов тонн зерна было широко признано предвыборной уловкой, чтобы порадовать избирателей Среднего Запада накануне промежуточных выборов. Советские лидеры решили не пользоваться этим предложением.
Когда первые два года администрации Рейгана подошли к концу, и по совпадению смерть Брежнева привела к появлению нового лидера и перестановкам в руководстве Москвы, основа американской политики в отношении Советского Союза оставалась довольно неясной. Хейг стремился проводить жесткий, прагматичный курс, подчеркивая сдержанность геополитического поведения СССР в третьем мире как главный ориентир американской политики. Однако президент переиграл его и уступил другим соображениям, рассматривая зерновое эмбарго (а затем и зерновую политику) не как кнут и не как пряник, а как производную американской внутренней политики. Аналогичным образом, введение санкций против советских
