Случайный контракт - Наталья Ручей
Как по мне, передача — полная ерунда. Но так я думаю только до позднего вечера. А потом вдруг обнаруживаю, что только на шоколадке и продержался. Горькая, конечно, но времени на другую еду просто не было.
Закинув в рот витаминку, выбрасываю обертку от шоколада. Нет, это не дело. Нужно ей показать, что он бывает вкуснее.
— До свидания, Александр Юрьевич! Хорошего вам вечера! — непривычно тепло прощается со мной секретарша.
Даже интересно, что же она во мне рассмотрела. В холле, проходя мимо зеркала, случайно бросаю взгляд на свое отражение. Нимб, слава богу, не вырос, а то хоть бизнес бросай.
Неподалеку от офиса есть отличная «Шоколадница». Все конфеты — ручная работа. Я выбираю небольшую корзинку (куда-то же складывать надо) и ассорти. Так, эти вкусные, эти я тоже люблю… а еще можно эти… и эти…
— И эти? — удивляется продавец.
— И эти.
Пишу записку. Нормальной бумаги здесь нет, только открытки — сойдет, вряд ли она обратит на это внимание.
«Если и есть шоколад, то такой, который заменит все аптечные витамины.
Александр Воронов».
Отправляю с курьером — и на заслуженный отдых.
Такие пробки, что, пока доезжаю домой, уже ничего не хочется. Даже есть. В доме в гостиной горит свет. Непривычно, мелькает ощущение, будто кто-то ждет. Раньше хотя бы была Марина, а теперь…
Она загорает на море, а свет забыла выключить моя Фрекен Бок.
Загнав машину, не сразу выхожу из нее. Смотрю на окна. Мелькает желание, чтобы кто-то вышел из дома, встретил меня, убедился, что со мной все в порядке, обрадовался. А потом прихожу в себя. Такая чушь лезет в голову! Это все от усталости. На меня и в детстве всем было плевать: вернулся, сбежал, пришел с синяками или пятерками.
Это все сваха. И витамины. Ну и голод, конечно.
Войдя в дом, думаю, что нужно подняться к себе, принять душ, переодеться, что-то поискать в холодильнике. Может, там завалялся кефир? На крайняк — выловлю яблочки из компота.
Но двигаться не хочется. Мой максимум на сегодня — гостиная. Скинув пиджак, ложусь на диван.
Глаза устали. Мысли, кажется, еле шевелятся. Два новых клиента — это отлично. Сложных клиента. Но никуда не денутся, они теперь наши.
Услышав какие-то звуки, открываю глаза и тут же их закрываю под тихий шепот, который меня убаюкивает:
— Спите. Спите, я вас просто укрыла…
Плед. Надо же. А так и правда теплее.
— А когда проснетесь, ужин будет теплым и вкусным, — уговаривает меня этот шепот. — Никаких цветов, никаких специй.
— Я еще соусы не люблю.
— И никаких соусов, обещаю.
— Так, глядишь, лет через пять методом проб и ошибок мы полностью исключим то, что я терпеть не могу, — говорю я, зевая.
Думаю, что-то пытаюсь вспомнить важное, и уже на грани яви и сна все-таки вспоминаю:
— Оставайтесь.
Ну а дальше мне, скорее всего, уже снится, как она заботливо натягивает плед повыше, практически укутывает меня в него и приговаривает с улыбкой:
— Куда же я денусь? Вот пристрою вас в хорошие руки, тогда уж уйду… Вот вы скоро женитесь, и…
Глава 8
Александр
«Вы самый лучший!» — поступает сообщение утром.
Отличное начало дня, я считаю. Настораживает одно: сообщение от Марины. А еще к нему прилагается снимок, где она на фоне моря и песка стоит в обнимку с каким-то пузатым мужиком лет шестидесяти.
Очень похоже на завуалированный sos. Молодая девчонка, жизни почти совсем не видела, приехала в чужую страну, а там этот, прогуливающий дом престарелых. Так и знал, что греческий вазелин не оправдает надежд.
«Сбрось номер карты — вышлю тебе на обратный билет».
Пока я принимаю душ, от Марины успевает прийти пять смайликов и еще одно сообщение:
«Вы правда самый лучший! Лишний раз в этом убедилась. Если бы не вы, я бы никогда сюда не попала и не встретила любимого человека. Я очень-очень счастлива. Спасибо вам большое! Вам и вашему другу, Матвею Сергеевичу. Передайте ему от меня благодарность тоже, пожалуйста. Он тоже самый лучший»
Перебьется.
Лучшим должен быть кто-то один. И вообще, я его стараниями чуть язву не заработал. До появления в моем доме Маргариты Аркадьевны я и понятия не имел, сколько есть способов, чтобы испортить мясо. На этой неделе горничная открыла мне минимум четырнадцать. И сомневаюсь, что это предел. Причем гарниры у нее получаются, а вот с главным блюдом беда. Не знаю, сколько еще продержусь.
Того и гляди дойдем до того, что у плиты стану я и начну готовить завтрак для себя и для горничной. Черт дернул меня за язык… Если бы не тот плед, которым она меня так заботливо укрывала…
И ведь уже не в том возрасте, когда хотелось заботы. Простой, бескорыстной, просто потому, что ты есть.
А она еще и ужином подкупила — сделала вкусную пасту. А утром опять по новой — то пересолит, то недожарит, то вбухает в мясо столько разных специй, что создается ощущение, будто она только их и готовила.
Покосившись в сторону, замечаю на тумбочке бутылку минералки. Сильногазированной. Ну неужели?! Хоть в этом прогресс! Открываю крышку, и…
— Твою мать!
Оказывается, крышка уже была открыта, и давно: газа в ней практически не осталось. Маргарита Аркадьевна постаралась, кто же еще? Ее стараниями я скоро сдуюсь как шарик: дома нормально ни поесть, ни попить. Только и радости, что произойдет это в стерильных условиях. Из-за порядка, который она навела, я на днях узнал, что цвет люстры в гостиной белый, а не топленого молока.
Вопрос: стоит ли это эстетическое открытие моих ежедневных страданий?
Сделав пару противных глотков, ставлю бутылку обратно и внимательно рассматриваю фотографию из Греции. В том, что этому старому хрычу повезло, даже не сомневаюсь. Но
