Спасти 6-го - Хлоя Уолш
Мне хреново 31 декабря 2004 года Ифа
Когда я постучала в дверь Линчей, то меньше всего ожидала увидеть Джоуи.
Однако, когда дверь распахнулась, на пороге возник именно он.
Хотя я пришла сюда исключительно ради него, шестое чувство подсказывало, что моя поездка окажется напрасной.
Едва наши взгляды встретились, боль, терзавшая меня все это время, сделалась невыносимой. В попытке унять агонию я невольно прижала к сердцу ладонь.
Дыхание перехватило.
— Привет.
— Привет. — Джоуи побелевшими пальцами вцепился в створку. — Ты как? Нормально?
Нет.
— Поговорим?
Кивнув, он шагнул на крыльцо, и у меня вырвался судорожный вздох.
Серые треники низко сидели у него на бедрах, из-под пояса виднелась резинка черных боксеров. Простая белая футболка открывала руки, сплошь покрытые татуировками. Под облегающей тканью просматривалось мое имя, выбитое у него на груди.
Меня словно обожгло.
Испепелило дотла.
Не в силах противиться искушению, я пожирала его взглядом. В груди стало тесно, а сердце обливалось кровью — до того мучительно было стоять и смотреть на него.
— В общем... — Голос у меня сорвался. Смятение нарастало с каждой секундой. — Ты дома.
И не обдолбанный.
— Да. — Джоуи медленно кивнул; на скулах заиграли желваки. — Как видишь.
— Почему? — убито прохрипела я. — Почему ты дома?
— А почему бы и нет?
— Сегодня канун Нового года.
— Я в курсе.
— Отвечай.
У него вырвался страдальческий вздох.
— Пытаюсь начать с чистого листа.
Я недоверчиво уставилась на него:
— Почему?
Он полоснул по мне взглядом:
— Сама как думаешь?
— Почему? — повторяла я как заведенная. — Почему, Джо, почему?
— Потому что я накосячил!
— Ну и?.. — На глаза навернулись слезы; я застыла, опасаясь моргнуть. Одно движение век, и дамбу прорвет. Смаргивать слезы — не мой конек. Единственное спасение — таращиться по победного. — Ты и раньше косячил, но это тебя не останавливало.
Никогда не останавливало...
— Просто мой последний косяк стоил мне слишком дорого.
— О чем ты?
— Сама знаешь о чем! — выпалил Джоуи, пригладив волосы.
— Скажи. — Он стоял передо мной, всего в каких-то паре футов. — Хочу услышать это от тебя.
Зеленые глаза полыхнули жаром.
— Он стоил мне тебя.
— Меня?
— Тебя.
— Нет. — Застигнутая врасплох его признанием, я замотала головой. — Не говори ерунды.
— Ты спросила, я ответил, — отрезал он.
— Но ведь... — Преисполненная надежды и отчаяния, я повела плечами. — Решение принимал ты, Джо.
— Знаю.
— Нет, нет, нет. — Я выставила дрожащую ладонь, стараясь задушить вспыхнувшую внутри постыдную надежду. — Ты меня бросил.
— Знаю, Моллой. Знаю, — сверкая взглядом, прорычал он.
— Тогда завязывай вешать мне лапшу на уши, — прошипела я, обуреваемая противоречивыми чувствами. — Ты расстался со мной по своей инициативе, никто тебя не вынуждал. — В глазах щипало от набежавших слез. — Или у тебя совсем память отшибло?
— Я пытался в кои-то веки поступить по-человечески! — рявкнул он.
— Ради чего? — всплеснув руками, воскликнула я.
— Ради тебя! — Тяжело дыша, Джоуи принялся судорожно жестикулировать. — Ради тебя, Моллой. Ради, блин, тебя. Все только ради тебя! — Он сжал кулаки и процедил: — Я ушел потому, что так будет лучше тебе, а не потому, что я тебя не люблю.
— Любишь? — У меня вырвался мрачный смешок. — Теперь, когда мы расстались, ты признаешься мне в любви? — Совершенно раздавленная, я негодующе замотала головой. — Спасибо, блин, огромное.
Джоуи сощурился:
— Я говорю тебе правду.
— Ты в курсе, что творится у меня в семье, — упрекнула я, совсем обезумев от горя и желания высказать наболевшее. Своим поступком Джоуи вонзил нож мне в спину. Лезвие засело глубоко внутри, обрекая на медленную, мучительную смерть. — В курсе, как тяжело мне доверять мужчинам.
Ему хватило совести захлопнуть пасть и кивнуть.
— За четыре года Полу не удалось заручиться моим доверием. А еще я запретила себе влюбляться в него, потому что знала, чем все закончится. — Моя тирада перемежалась короткими, судорожными вздохами. — Знала, что стоит уступить, и он разобьет мне сердце. Поэтому я не уступала и хранила сердце за семью печатями. — Я всхлипнула и, тряхнув головой, заставила себя пристально взглянуть на Джоуи. — Но против тебя у меня не было ни единого шанса, согласись?
Он смотрел на меня целую вечность, прежде чем страдальчески выпалить:
— Ифа, я пытался тебя защитить!
— Как видишь, не получилось. — С губ сорвалось рыдание, ноги подкосились: адреналин в крови стремительно иссякал. — Потому мне хреново.
— Знаю, — содрогнувшись, ответил Джоуи.
— Мне хреново, — повторила я в надежде достучаться до него, заставить услышать, осознать, помочь мне, в конце концов. — Ты спрашивал, как я. Мой ответ: хреново.
— У меня и в мыслях не было... — Он осекся, провел по лицу рукой и выдавил: — Я в курсе, понятно? В курсе. Думаешь, мне лучше?
— Ты заставил меня влюбиться, — дрожа всем телом, проговорила я. — Влюбиться, довериться, открыться, а потом все отнял.
Его лицо исказила страдальческая гримаса.
— Знаю.
— Я люблю тебя. — Наплевав на гордость и чувство собственного достоинства, я обрушивала на него признание за признанием, изливала душу. — Боюсь за тебя и совершенно схожу по тебе с ума. — Горло сдавил спазм, с губ сорвался сдавленный всхлип. — И началось это с тех пор, как мне стукнуло двенадцать.
— Ифа...
— Я закрывала глаза на всю дичь, которую ты творил, хотя любая другая давно бы плюнула. Забивала на друзей. Вламывалась в наркопритоны. Выгораживала тебя, защищала, врала, чтобы спасти твою шкуру, доверила тебе свое тело.
— Ифа... — Джоуи застонал, как от боли. — Мне...
— Я не смогла бы любить тебя сильнее, даже если очень постаралась бы, Джоуи Линч. — Не в силах справиться с собой, я плакала навзрыд, по щекам ручьем струились слезы. — Не смогла бы.
Наверное, так чувствует себя умирающая змея — слабой, но чрезвычайно опасной и ядовитой.
Не
