Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan
Ринальдини выплеснул на Феликса все свое разочарование, накопившееся за последние десять лет. По словам тех, кто присутствовал при этом, это был болезненный момент, который нужно было пережить. "Мне было трудно выбраться из-под Феликса, потому что каждый раз, когда я пытался что-то сделать самостоятельно, мне давали пять дел, которые я должен был сделать", - вспоминает Ринальдини. "И они были важными. Так что я как бы жил под прицелом и давлением со стороны Феликса, что ты должен сделать это, это и это. Фирма ничем не могла помочь в этом вопросе, и вы не можете жаловаться, когда получаете возможность играть за "Лейкерс", но вы должны понимать, что на вас тоже оказывалось давление. Это не все веселье и игры. Я имею в виду, что карьерный рост был нулевым, если говорить простыми словами. Я все время говорил: "Ну и что я буду делать? Пойду на битву с Феликсом? В смысле, к черту. Во-первых, это было бы ужасно глупо, а во-вторых, я бы проиграл. Так почему я должен делать такой выбор?"
Оглядываясь назад, Ринальдини считает, что он слишком настойчиво выступал за перемены до того, как Мишель и Феликс были готовы к ним, если вообще были готовы. "Думаю, и для Мишеля, и для Феликса это было слишком космическим", - говорит он. "Это было что-то вроде: "О чем ты говоришь? Возвращайся на гребаную работу!"". В свою очередь, Феликс сказал, что не помнит ни вечера, ни инцидента. Однако сразу же после ужина он отстранил Ринальдини от всех своих сделок. Ринальдини проработал в фирме еще десять лет, заключая сделки самостоятельно, а затем ушел в First Boston в Лондоне.
Джеффри Лидс, бывший вице-президент Lazard, который работал с Феликсом и Стивом над многими сделками в течение шести лет своей работы в компании, совершенно иначе оценивает время своей работы на Феликса. Это был более милосердный взгляд на то, каково это - работать на одну из легенд инвестиционного банкинга, и это мнение разделяют многие молодые банкиры, не являющиеся партнерами, которые чувствовали меньшее давление со стороны Мишеля в отношении заключения сделок и получения гонораров. "Феликс, - объясняет Лидс, - сказал бы: "Простите, что вы имеете в виду под лояльностью? Вы правы, у меня нет такого чувства, как политика внутри офиса. Я просто пытаюсь делать здесь отличную работу, интересную работу. И если я прошу тебя поработать со мной над этим проектом, это, блядь, не значит, что мы только что поженились. Извини, но мне никто не говорил, что так и должно быть". Он не был заинтересован в наставничестве. Когда я работал на него, я сказал ему недавно: "Ты не был милым, ты не был очаровательным, но я, блядь, многому научился"... Но я не чувствовал, что мне что-то должны. Некоторые из этих людей, возможно, чувствовали, что им что-то причитается".
Молодые банкиры в фирме называли Феликса "Франшизой" и восклицали - совершенно серьезно - "Какая Франшиза!", когда становилось известно о роли Феликса в важной сделке. Лидс пояснил: "Думаю, для тех из нас, кто там работал, было очевидно, что существует иерархия талантов и продуктивности. Другие люди в команде Лазарда забивали тачдауны, но это происходило только после того, как Феликс доносил мяч до линии в один ярд, или же Феликсу подбрасывали мяч, и кто-то другой получал свободное поле для передачи мяча, и они пробивали его так, как будто это были они. Но стоит убрать Феликса из команды, и вы вдруг обнаружите, что никуда не идете, а все, что есть, - это облако пыли".
Стив Рэттнер, присутствовавший на эмоциональном ужине партнеров в квартире Мишеля, промолчал. Проблемы Ринальдини его не волновали. У него были свои клиенты. И они нанимали его и Lazard для заключения сделок, множества сделок. Банкиры всех уровней все больше осознавали растущую значимость Раттнера внутри фирмы. Он не собирался бессистемно вклиниваться в орбиту Феликса; если им с Феликсом и предстояло работать вместе, то только на условиях Стива и на равных, насколько это было возможно. Стиву это удавалось, потому что его мастерство в заключении сделок выгодно отличалось от мастерства почти всех остальных, и особенно в сравнении с не слишком весомым вкладом Лумиса. Феликс поручил Лумису, в частности, ITT, International Paper, Лесли Векснер и "Лимитед", но все чаще и чаще непростой Векснер уводил свой бизнес в другие места. По иронии судьбы, в предыдущие годы Лумис использовал свой исключительный успех с Limited для партнерства с Lazard. По правде говоря, только Феликс и, возможно, Айра Харрис приносили столько же прибыли, сколько Стив.
И более молодые банкиры стремились работать на него - верный признак того, что в дарвиновских каньонах Уолл-стрит Стив набирает серьезные обороты. Один из них, Питер Эзерски, пришел в Lazard в качестве вице-президента из First Boston в 1990 году как специалист по слияниям и поглощениям. Он пришел в Lazard хорошо осведомленным о том, что нужно, чтобы добиться успеха. "Поцеловать, раздавить" - так описывали его подход младшие банкиры. В первом квартале 1992 года он спокойно обсуждал с Раттнером и Лумисом свое желание присоединиться к медиагруппе Стива. В марте дело близилось к развязке. Лумис решил изложить свои мысли на бумаге. Неясно, насколько он был полезен Эзерски, когда тот размышлял о предстоящем переезде. "Как специалист широкого профиля, который одновременно является исключительным и чуть ниже уровня партнерства, вы находите задания сложными из-за вашей роли по отношению к некоторым из наших партнеров в отношениях, которые сложны по своей природе. В частности, партнеры лишь частично вовлекают вас в процесс принятия решений, оставляя вас в полной мере заниматься результатом..... В качестве положительного стимула вы правильно заметили, что Стив Рэттнер сочетает в себе замечательные способности, хорошее общение и советы, готовность делегировать полномочия, когда это необходимо, и важные дела". Лумис выразил свое предпочтение тому, чтобы Езерский оставался специалистом широкого профиля. Тем не менее,
